| 31.05.2010 Венчурному инвестору нужно быть оптимистом Что привлекает иностранных венчурных инвесторов в России, почему они готовы вкладываться в инноцентр Сколково, рассказала основатель венчурного фонда EDVenture, инвестор в стартапы, связанные с разработкой лекарств и космосом, Эстер Дайсон. В: Какие выводы вы сделали после встреч с президентом Дмитрием Медведевым, с главой «Роснано» Анатолием Чубайсом и с российскими компаниями? О: Сейчас я намного оптимистичнее. Сколково не будет Силиконовой долиной в России, но этот проект поможет изменить Россию, и это прекрасно. Могу привести три аргумента. Во-первых, Сколково – своего рода поворотный момент. Сколково отражает изменение в мышлении, изменение позиции властей, которые поняли, что нефти и газа недостаточно, что промышленного производства недостаточно, а нужны инновации. При этом необходимо понять, что вы не можете покупать инновации. Вы должны создать сад, в котором инновации могут расти. Сейчас очень много говорят о зданиях, но не о самом саде. Я надеюсь, что Медведев услышал, что ему говорили — главное, это люди, а не здания. Когда кто-то приезжает в Силиконовую долину, он идет не только в Apple и Google, он идет в малые компании, общается с теми людьми, которые разрабатывали технологии на коленях в гаражах, разговаривает с менеджерами по персоналу, а не исполнительными директорами. Во-вторых, Сколково – это место, где будет много зданий и офисов. Один из американских венчурных фондов уже озвучил, что готов инвестировать $250 млн в информационный центр на территории иннограда. Здесь можно собрать критическую массу инвесторов, идей. Люди смогут здесь попробовать многое, открыть для себя новые занятия, профессии. И, в-третьих, Сколково должен быть виртуальным городом, а не только конкретной территорией. Надо, чтобы возможности, которые даст Сколково, распространились и за его пределы. Людям нужны примеры и примеры не в виде олигархов. У вас есть такие примеры: Сергей Белусов (генеральный директор Parallels), Аркадий Волож (генеральный директор «Яндекса»). Нужны не просто истории успеха, а честные истории успеха людей, которые много работают. Людей, которые, заработав много денег, не покупают яхту, а открывают новую компанию, работают над инновационным проектом, создают рабочие места. Но чтобы эти истории появлялись, необходима не только поддержка государства, но и общества. А для этого должно измениться отношение людей к бизнесу. В: Как вы думаете, Сколково — это проект, который действительно будет воплощен в жизнь, или так и останется амбициозным проектом? О: Я думаю, что какая-то часть этого проекта может быть реализована. Однако цель проекта — не то, что будет происходить в Сколково, а то, что будет происходить в России. Одна из вещей, которая мне кажется действительно необходимой, – это прозрачность. Все, что будет делаться в Сколково, должно быть транспарентным. Правительству Сколково нужно, чтобы реализовать заявленные приоритеты. Бизнес придет в Сколково, потому что он хочет и надеется заработать деньги, здесь он получит контракты. Люди придут в Сколково, потому что здесь они смогут получать хорошую зарплату, возможности для самореализации. Вот действительные, честные цели. Они понятны и прозрачны. Если кто-то мне скажет, что хочет построить Сколково, потому что он верит в будущее России.. ну.. хм.. Коммерческий интерес — это хорошо, он идет на пользу, не надо его прятать. Сколково должно стать коммерческим проектом, тогда многое получится. В: С какими трудностями вы здесь сталкиваетесь как инвестор? О: Понятно, что это коррупция. Но еще, например, (у русских) недостаточно опыта ведения бизнеса, недостаточность умения общаться, вести переговоры. Например, переписка. Я получаю много писем из России, в которых нет темы. Обычно, открыв письмо, вы понимаете, о чем оно, что вам потребуется сделать. А в письмах от русских это либо нет, либо не очень хорошо сделано. Все это замедляет развитие бизнеса. Производительность труда в России составляет 25% от уровня США. И это очень большая проблема, она говорит о слабой конкуренции. Я настаиваю на том, что Россия не столько нуждается в инновациях, сколько в исполнении того, что уже есть. И первым это должны сделать власти. И тогда граждане смогут сказать, что инновации — это очень здорово, что все направлено не на то, чтобы продавать нанотехнологии американцам, а на то, чтобы сделать повседневную жизнь лучше. В: Сколково поможет решить проблему неразвитости рынка венчурных инвестиций в России? О: Сколково может привлечь венчурных инвесторов, собрать их в одном месте, но это лишь один из многих шагов. При этом венчурные фонды не должны быть только в Сколково. Инвесторы должны думать – у нас получилось в Сколково, значит, мы сможем и в Томске. Кроме того, в Сколково будет много налоговых льгот. Лично я бы хотела, чтобы аналогичные льготы были по всей России, тогда то, что вы развиваете в Сколково, будет по всей стране. В: Главы венчурных фондов говорили о том, что в России очень высокий уровень образования, но нет интересных проектов, в которые можно инвестировать. О: Думаю, они неправы. Я вижу здесь очень много интересных проектов. Возможно, есть не очень много новых идей, но есть предложения по лучшему применению уже существующих идей. Есть люди, которые делают так, чтобы все работало. Для меня намного интереснее не инновации, как исполнение того, что уже есть. Полезный намного лучше инновационного. В: Заявления властей о новых приоритетах позволит вернуть назад ученых и программистов, которые покинули страну после распада СССР? О: Конечно, я в этом уверена. Я уже получила два резюме от людей, которые хотят вернуться в Россию. Сколково станет брендом, и людям интересно в этом участвовать. Ведь это намного интереснее, чем строить или создавать новую модель телевизора для богатых американцев в силиконовой долине в Америке. Лучше вернуться в Россию, где ты родился, и попытаться сделать ее такой, какой ты хочешь. Это своего рода вызов. В: Интерес российских властей позвать сюда американские венчурные фонды очевиден. Но в чем интерес для американских инвесторов? О: Они ищут новые возможности. Любая проблема, которая есть в России, – это в некоторой форме и возможность. Проблемы с плохим и слабым здоровьем населения? Это возможность для компаний, производящих полезную для здоровья еду, разрабатывающих лекарства. Именно эти решения и являются возможностями для бизнеса. В России очень много проблем, мы готовы предоставить вам решения, а еще лучше — найти русских, у которых эти решения уже есть, просто им нужно немного помочь. В: Но как вы будете реализовывать все эти возможности, если постоянно сталкиваетесь с трудностями? Необходимость платить, чтобы начать бизнес, бюрократия и так далее. О: Могу сравнить с армией. Когда вы посылаете одного солдата, его сразу же убивают. Но когда вы посылаете сотни солдат, то они уже будут бороться и пройдут через все. Одной венчурной компании, конечно, будет сложно. Но если приедет 20 венчурных компаний? Они придут, расскажут, потом приедут их партнеры. Тогда здесь появится критическая масса людей, которые будут заинтересованы в том, что вести бизнес здесь. Конечно, на это потребуется много времени. Венчурные инвесторы сразу не откроют здесь свои представительства, но они купят одну компанию, другую, а потом поймут, что можно открывать и офис. Ничего не получится, если постоянно говорить «Этому не бывать, такого не произойдет». Если у вас будет негативное отношение ко всему, вы не сможете решить проблему, вы не сможете заработать много денег. Но будет хорошо, если вы придете сюда и скажите: «Это интересно, мы можем здесь построить бизнес, мы сможем поменять вещи, мы найдем много клиентов здесь». Почему я в России уже в который раз? Не потому что здесь легко, а потому что здесь трудно. И оно стоит того, чтобы что-то здесь делать. В США есть сотни людей, которые занимаются и могут делать то же самое, что и я. Но здесь я особенная, я могу сделать здесь что-то такое, что без меня или моего вмешательства не получилось бы. В США не так интересно. В: - Вы занимаетесь венчурными инвестициями уже более 15 лет. Что сейчас наиболее популярно среди инвесторов, во что интересно вкладываться – информационные технологии, разработка лекарств и медицинских приборов (life science), зеленые технологии, космос? О: К сожалению, это не космические технологии, как я бы хотела. Мне это интересно, но венчурным фондам нет. Они по-прежнему занимаются всякими интернет-штучками. Достаточно посмотреть на их портфолио, они делают онлайн-игры, социальные сети, видео. Мне намного интереснее проекты, связанные со здоровьем. В: Только в России такой тренд или по всему миру? О: По всему миру. В: Почему же не life science? О: Не знаю, мне кажется, это неправильно. Хотя для меня life science — это как Россия: да, сложно, да надо много времени. Но проблема огромная, а значит и возможности огромные. Это заводит, потому что если преуспеть, то отдача будет потрясающей. В: Поделитесь вашим секретом венчурных вложений: как выбрать проект, который выстрелит в будущем? О: Занимайтесь тем, что вы любите. Это совет, как венчурным инвесторам, так и стартапщикам. Если вы будете заниматься проектом только ради денег, вы потеряете видение проекта. Каждый из нас может делать очень много вещей, кто-то из нас обычный человек, кто-то гений. Но вы будете лучшим, если будете заниматься своим любимым делать, работать с энтузиазмом. |