| 20.11.2006 Венчурные деньги до вузов не дойдут В октябре ИД "Коммерсантъ" при поддержке компании Shell провел в Санкт-Петербурге конференцию "Эффективные инвестиции в инновационную и научную деятельность". Главной темой, обсуждаемой на мероприятии, стала коммерциализация научной работы вузов. Из выступлений участников мероприятия следовало, что государственная активность в области инновационной деятельности вузов практически не коснется, зато им на откуп оставлен сбор денег с частных компаний. Сейчас, по данным Российской ассоциации венчурного инвестирования, в России действует около 80 венчурных фондов. Также созданы специализированные управляющие компании для работы с венчурными инвестициями: Delta Private Equity Partners, Berkley capital partners WSVF of the EBRD, Troika Capital Partners и другие. Рост интереса государства к инновационной деятельности (или во всяком случае демонстрация такого интереса) заметны невооруженным глазом: визиты президента на "высокотехнологические предприятия", создание системы госфондов и т. д. Ясно, что государство, опасаясь тотального ухода перспективных разработок в частные (а скорее всего, в иностранные) руки, также предпринимает попытки поучаствовать в венчурном инвестировании. Так, уже создана Российская венчурная компания (РВК), которая, как декларировано, будет вкладывать деньги в нано-, био- и информационные технологии, а также энергетику. Правда, полностью финансировать разработки РВК не собирается – ее задача обеспечить присутствие государственного интереса: все инвестиции будут осуществляться на паях с частными партнерами. Также планируется создание государственных отраслевых инвестфондов – Инновационного венчурного фонда аэрокосмической и оборонной промышленности, Отраслевого венчурного фонда Росатома и др. Но все фонды (как частные, так и государственные) как объект инвестирования рассматривают уже практически готовые к использованию технологии. И преимущественно из секторов рынка, дающих самую быструю отдачу. Интерес госфондов также понятен: через неадминистративные меры сохранить контроль за военными разработками и стратегическими технологиями в области энергетики. При этом для большей части фондов научная работа вузов просто неинтересна и не отвечает их требованиям к проектам. Ведь наиболее интересной стадией вложения является так называемый интервал расширения – когда владелец разработки уже показал ее работоспособность и нуждается в увеличении масштабов производства. В компании, находящиеся на этой стадии, за весь 2005 год было вложено $153,5 млн. Кроме того, самый распространенный выход фондов из бизнеса – продажа сформированной для практического применения разработки стратегическому инвестору и, по сути, закрытие проекта. Вузовские же разработки, как правило, находятся на "посевной" или ранней стадиях. То есть требуют большего и более рискового финансирования. Учитывая неясную ситуацию с законом "Об автономных организациях", финансировать вузовские разработки целесообразно только при условии их вывода в отдельные предприятия – иначе это будет благотворительность, а не инвестиционная деятельность. Такие проекты бессмысленны для профессиональных инвесторов, но представляют интерес для промышленных компаний – финансируя научную работу студентов, они получают не технологии, а готовых качественных специалистов, которые могут включаться в производственный процесс. Впрочем, нельзя говорить о том, что государственная или частная финансовая поддержка – единственное условие сохранения у студентов интереса к научной деятельности. В Санкт-Петербурге есть прекрасный пример коммерциализации научной мысли без полного ее финансирования сторонними организациями. Это лаборатория компьютерной механики (Санкт-Петербургский политехнический университет) под руководством профессора Алексея Боровкова. В этой лаборатории сотрудники и аспиранты выполняют заказы российских и иностранных компаний по расчету технических характеристик узлов различных агрегатов и моделируют их износ в процессе работы. Универсальный подход к моделированию обеспечивает возможность исследовать механизмы, используемые в самых разных отраслях. Лаборатория работала с нефтеперекачивающими насосами, элементами подвески автомобилей Ferrari, приборами для подводной работы Минобороны, деталями кузова тракторов Catarpillar и множеством других объектов. Собственно, для работы лаборатории не нужно никаких цехов и экспериментальных площадок: заказы с описанием задачи приходят по электронной почте, результаты отправляются так же. Часть доходов выплачивается в виде зарплаты сотрудникам лаборатории. Результат – лучшие выпускники остаются в институте. Лаборатория предлагает им лучшие условия труда, чем исследовательские подразделения иностранных компаний, базирующиеся в России. Вместе с тем необходимо признать, что, несмотря на отдельные примеры успешного налаживания каналов связи между научными учреждениями и крупными корпорациями, в целом востребованность инноваций отечественным бизнесом пока невелика. Практически выпадает очень серьезный кластер малых и средних компаний. Как свидетельствуют недавние данные Всемирного банка, посвященные экономике знаний, а также доклад Ассоциации менеджеров России, одна из главных проблем развития инновационной экономики России состоит в том, что при всей гипертрофированной вовлеченности государства в научные разработки и неспособности исследовательских центров и университетов довести свои изыскания до заказчика, вовлеченность бизнеса в инновационные процессы минимальна: лишь где-то десятая часть российских предприятий может быть отнесена к инновационно активной, причем активную инновационную политику могут позволить себе лишь крупный бизнес и сырьевые корпорации. Как следствие, венчурный бизнес в России еще долго будет уделом иностранных компаний. ИА "Альянс Медиа" по материалам "КоммерсантЪ-Daily" |