| 13.12.2006 Северные кластеры должно планировать государство, а не бизнес Во вторник, 12 декабря, в Совете Федерации прошел круглый стол на тему "Вопросы реализации кластерной политики в регионах Севера РФ" под председательством главы Комитета по делам Севера и малочисленных народов Геннадия Олейника. В круглом столе участвовали члены СФ, представители МЭРТ РФ, Министерства образования и науки РФ, регионов. Открывая круглый стол, Г.Олейник, в частности, отметил, что тема кластеров до сих пор является недооцененной и чрезвычайно актуальной. Основоположник теории кластеров, профессор Гарвардского университета Майкл Портер определяет кластер как "группу расположенных географически близко и взаимодействующих компаний, дополняющих друг друга в определенной отрасли". Однако в России в связи с ее протяженностью, считает Г.Олейник, кооперироваться могут и географически далекие компании. По его словам, стратегические требования к северным кластерам в связи с ограниченностью кадровых ресурсов и моноукладностью экономики приарктических регионов в целом состоят в наукоемкости и технологичности производств и услуг, совершенствовании транспортной инфраструктуры и информатизации отраслей, производств и целых регионов. Еще одно направление - развитие малого предпринимательства, которое, как подчеркнул Г.Олейник, зачастую является единственной возможностью решения проблемы занятости в северных регионах и в некоторых развитых странах формирует до 60% ВВП. Обращаясь к советскому опыту, глава комитета по делам Севера соотнес задачи кластерной политики с уже имеющимися наработками в сфере комплексного строительства вокруг крупных производств жилых комплексов с полным циклом инфраструктуры. Однако, признал Г.Олейник, рыночная экономика вносит в советский опыт значительные коррективы. В качестве положительных примеров он привел Томскую и Иркутскую области, где инфраструктурные проекты концентрируются вокруг биотехнологических производств. Надо выходить и за пределы РФ, признал он, и такой выход запланирован проектом «Урал промышленный – Урал полярный», связывающим в одну технологическую цепочку сырьевую зону ЯНАО и перерабатывающие производства Свердловской области. Цель кластерной политики, по мнению Г.Олейника, заключается в производстве продукции с высокой добавленной стоимостью. Новые районы Крайнего Севера должны осваиваться комплексно, чтобы грядущий недропользователь "не выжимал из региона все соки, а вкладывал в развитие территории, от которой получает доходы". Отдельно Г.Олейник выделил опыт Франции, где запланировано создание шестидесяти кластеров самой различной направленности, и опыт Великобритании, где для скорейшего получения отдачи от кластерной политики создан фонд с государственным финансированием. Существует всего две модели политики в кластерной отрасли: либеральная и дирижистская, подчеркнул Г.Олейник. Вторая, с активным участием государства в формировании кластеров, представляется главе комитета СФ более разумной. Она, по его мнению, "должна основываться на системе грантов, аналогичной системам, существующим в США и Великобритании". Сами регионы, резюмировал Г.Олейник, без помощи государства ничего в отношении кластеров не смогут решить. Начальник отдела Департамента территориального развития МЭРТ Александр Воротников, выступивший на круглом столе, считает региональные кластеры основой конкурентоспособности государства. Например, кластеры формируют 61% ВВП США. Он признал, что теоретически кластеры формируются стихийно, однако в настоящий момент без четкого плана их создания обойтись нельзя. Приведя достоинства и недостатки как территориального, так и отраслевого подхода к формированию кластеров, А.Воротников счел необходимым его объединения в "территориально-отраслевой", при котором получают наибольшее развитие три основных преимущества кластеров: производственный подъем, образование инвестиционных ниш и самоорганизация вокруг них всех форм бизнеса. Представитель МЭРТ посетовал, что в небольших странах кластеризация проходит легче в силу наглядности имеющихся ресурсов, силами одних малых предприятий без привлечения крупного бизнеса. Это соответствует "маршалловой модели", получившей развитие, например, в Италии. Там значительную роль играют ассоциации предпринимателей. Итальянцы, кстати, создали сперва промышленные районы, подобные елабужскому, на базе которых возникли потом особые экономические зоны. "Шотландская модель", напротив, подразумевает концентрацию малых предприятий вокруг крупных производств, пояснил А.Воротников. Роль бизнеса в развитии кластеров заключается, по его мнению, - в организации экспорта и подготовке кадров, и здесь особое значение приобретают торгово-промышленные палаты и советы по конкурентоспособности, которые в России еще предстоит создать. Как отметил глава департамента МЭРТ, совершенно естественно развитие кластеров, теснейшим образом сопряженное с программами развития самих регионов в качестве структурообразующих элементов. На круглом столе также выступил директор Института проблем освоения Севера Сибирского отделения РАН Владимир Цибульский. Он заявил, что уклад малочисленных народов Севера не может доминировать в кластерной политике, а должен быть встроен в общее направление развития регионов, каким оно видится органам стратегического планирования. Директор Центра Севера и Арктики Совета по изучению производительных сил при Минэкономразвития и РАН Александр Пилясов разобрал отечественный кластерный опыт на конкретных примерах Нижнего Приангарья, Южно-Якутского гидротехнического узла и "Урала промышленного - Урала полярного", подавших заявки в Инвестиционный фонд и уже частично получивших финансирование. Он сравнил эти проекты с советским опытом основения Севера, выделив отличие в прежнем, исключительно государственном подходе к проблеме, и теперешнем, затрагивающим интересы частных бизнес-структур. Сложность сегодняшнего момента, по его мнению, заключается в балансе интересов внутри государственно-корпоративной суперструктуры, получающей средства через "одно окно". "Альянс больших и малых форм освоения северных территорий сплошь и рядом не соблюдается, потому что государство, как и раньше, обращает внимание прежде всего на крупные структуры, игнорируя интересы малых", - заявил А.Пилясов. Условия успешности кластеризации он видит в "мобильности капиталов, вахтенном методе освоения, модульности производства и наукоемкости бизнес-услуг". Предубеждением назвал А.Пилясов бытовавшую в советское время экономическую аксиому о невозможности глубокой переработки сырья в условиях Севера: опыт регионов уверенно свидетельствует об успешности таких попыток. В заключение он добавил, что лишь малые предприятия способны "приземлить" "летучие" ресурсные корпорации-монополисты и укоренить их на северных территориях посредством малых мобильных форм переработки продукции при качественном улучшении услуг лизинга, консалтинга, инжиниринга и дизайна. Директор Всероссийского научно-координационного центра "Север" при МЭРТ РФ Михаил Жуков обратил особое внимание экспертов на биоресурсы Севера, имеющие высокую биологическую активность. На основе технопарков, считает он, можно перерабатывать продукцию, например, оленеводства полностью, а не частично, как сейчас. Бизнес, по его мнению, пока не имеет "подходов к науке", не может действовать в отношении инноваций гибко и тактично. М.Жуков привел примеры блестящих и малоизвестных пока якутских разработок в области фармацевтики. Ученый секретарь Института экономических проблем Кольского научного центра РАН Елена Башмакова типизировала возможности по кластеризации Баренц-региона, исходя из четырех профильных типов кластеров: 1. Морской, включающий в себя логистическую структуру портов, предприятий судостроения и т.п. 2. Нефтегазовый, призванный добывать ресурсы с шельфа Баренцева моря, включающий в себя предприятия строительной отрасли и транспортной, ТПП Мурманской области, научные организации. 3. Горнохимический, на основе трех основных конкурирующих фирм региона (ФОСАгро, Еврохим и АКРОН). 4. Рыбный, который должен опереться, как и другие, прежде всего на норвежский опыт, т.к. отрасль фактически разрушена, предприятий много, но они разрознены. Е.Башмакова подчеркнула, что помощи кластеризации местные администрации практически не оказывают, а норвежские коллеги, помогающие мурманцам в создании кластеров, вынуждены преодолевать упорное сопротивление ГАЗПРОМа. Заместитель заведующего кафедрой Государственного Университета - Высшей школы экономики Алексей Скопин, как приверженец либеральной модели образования кластера, отозвался о проблемах кластеризации на Севере скептически. Во-первых, считает он, кластер, по теории Портера, образуется "снизу", "для бизнеса" и "бизнесом", он есть саморегулирующаяся организация, и ни о каком планировании "сверху" речи идти не может. Тем более нельзя программировать стихийно возникающему кластеру какой-то определенный результат: опыт может оказаться и негативным. Удачнее всего кластер работает там, считает А.Скопин, где ресурсы рассредоточены и невелики. Возможностей для Севера он видит немного, в числе одной из двух - экотуристическую, но инициатива должна "исходить снизу, от самого бизнеса". Председательствовавший на круглом столе глава Комитета СФ по делам Севера и малочисленных народов Геннадий Олейник резко возразил позиции А.Скопина в той ее части, где он истолковал ее как отсекающую пути государственного влияния на ситуацию. Г.Олейник считает, что интересы бизнес-сообщества исторически диаметрально противоположны интересам общественного развития, и лишь государство способно свести два противонаправленных вектора в один, направить усилия в единую сторону. Государственническую (дирижистскую) позицию Г.Олейника поддержали и некоторые эксперты. В частности, Е.Башмакова выразила мнение, что аксиома о развитии кластеров исключительно снизу нуждается как минимум в корректировке. |