| Юдаева Ксения Валентиновна, Директор прикладных программ ЦЭФИР, член научного совета Московского центра Карнеги. Ксения Валентиновна, в настоящее время эффект от технологических инноваций в масштабах российской экономики мало заметен. «Новая» продукция в РФ не набирает и 1%, в то время как этот показатель в Финляндии более 30%, в Италии, Португалии, Испании – от 10% до 20%. Означает ли это, что у нас отсутствуют «инновационные достижения», или нет условий для их внедрения до «конечного продукта», есть какие-то барьеры на этом пути (плохие: менеджмент, законы, инфраструктура и прочее)? Прежде, чем ответить на этот вопрос, я бы хотела задаться другим вопросом – что определяет уровень инновационности экономики? Экономическая наука дает два ответа. Во-первых, это – уровень развития. Для малоразвитых или среднеразвитых экономик это – нормально, что они развиваются не столько за счет инноваций, сколько за счет перехода от сельскохозяйственных к промышленным технологиям, а потом к промышленным технологиям все более и более высокого уровня сложности. При этом, в основном, они перенимают опыт других стран, а не изобретают велосипед, стараясь развивать инновационный сектор в своей экономике. Второй фактор, который влияет на инновационность экономики – это сравнительные преимущества. Если в экономике сложилась хорошая система элитного образования, пусть даже экономика в целом и находится на низком уровне развития, и в целом ее система образования оставляет желать лучшего, экономика может иметь современный инновационный сектор. Однако этот инновационный сектор не будет занимать большую долю в ВВП страны. Хороший пример этому дает Индия, где базовое образование плохо развито, очень многие вообще не имеют никакого образования, но при этом хорошо развито элитное образование для узких групп населения, и именно на него опирается, например, тот программистский сектор, который сейчас так активно развивается в Индии. Кстати, обратите внимание на то, чем занимаются офшорные программисты из Индии – это, в основном, некоторые базовые вопросы, а более сложные компоненты программ все равно осуществляются в более развитых странах. Очень интересен и опыт Китая. Китай в начале 1990-х гг. смог развить у себя электронную промышленность, занимавшуюся сборкой компьютеров и других электронных товаров. Эта отрасль, особенно на тот момент, была существенно выше по своим техническим требованиям, чем средний уровень развития китайской экономики, и, по мнению многих экономистов, именно то, что Китай смог сформировать эту экспортную отрасль – явилось потом двигателем всей китайской экономики. Но, тем не менее, обратите внимание, опять-таки это абсолютно новая высокотехнологичная отрасль, но в ней Китай, с экономикой достаточно низкого уровня развития, занимает одну из самых низких технологических ниш, связанную со сборкой. Теперь – что касается России. Россия – страна со средним уровнем развития, и в связи с этим нет ничего удивительного в том, что инновационный сектор не занимает подавляющую долю нашей экономики, и мы отстаем от таких стран, как Финляндия, Португалия, Испания. Для нашего экономического роста в настоящий момент действительно гораздо более важно догнать другие страны, применять их технологический потенциал, а не пытаться в массовом масштабе развивать инновационный сектор. Это утверждение, однако, не противоречит тому, что наш потенциал в наличие высококвалифицированной рабочей силы используется недостаточно. Я считаю, что у нас может существовать современный инновационный сектор, но его доля должна быть ниже, чем в наиболее развитых странах. Что касается второй части вопроса, то судя по всему инновационные достижения в России есть. Хотя честно скажу – я не знаю, что у нас творится с научными достижениями. У меня есть подозрения, что существует много мифов в России о высоком качестве нашей науки. А на самом деле и в советские времена ситуация была не столь радужна, а сейчас – тем более. Безусловно, тем не менее, что некий научный потенциал у нас есть, и даже по сравнению с Индией, у нас более высокий уровень образования и среднего, и элитного. При этом этот высококвалифицированный труд не производит инновационного продукта, пользующегося популярностью на мировых рынках. Наш потенциал явно не до конца используется. Почему же научные достижения у нас не внедряются? Во-первых, абсолютно ясно, что у нас в научной среде совершенно не умеют «работать на рынок», там пока нет современных менеджеров. В советское время этого от ученых и не требовалось, поэтому не удивительно, что таких навыков у них не появилось. В постсоветское время, если рынок и проник в науку, то не с точки зрения коммерциализации научных разработок, а с точки зрения сдачи имущества в аренду. Во-вторых, развивать в России инновационный сектор мешает масса барьеров, связанных с низким уровнем институционального развития. Уровень развития инновационного сектора, такой, какой мы наблюдаем в развитых странах, опирается на очень хорошо развитую инфраструктуру управления процессами внедрения научных разработок, развитый финансовый сектор, и т.д. В общей стоимости инновационной продукции доля собственно научных исследований невелика, и значительная доля приходится на стоимость управленческих услуг и компенсацию рисков. Для того, чтобы развить этот сектор России не хватает хорошего менеджмента, а также управленческих и финансовых структур – и на уровне разработки, и на уровне внедрения. В третьих, есть многочисленные проблемы с законодательством, как общие, такие как административные барьеры для малого бизнеса, так и специфические. К последним я бы отнесла наше законодательство о товарах двойного назначения. Совершенно очевидно, что оно устарело и препятствует развитию инновационного сектора в России. Эксперты считают, что есть убедительный индикатор результативности инновационной деятельности. Это – конкурентоспособность продукции на внешних рынках. А сегодня наши позиции на глобальных высокотехнологичных рынках достаточно слабы, например, менее 2% от общего объема инновационных продуктов, которыми занимается порядка 10% предприятий в России, направляется на экспорт. В чем дело? Нет рыночных стимулов для инноваций? Существенным недостатком является и то, что наши предприятия заняты не реализацией каких-то новых технологий, инновационных прорывов, а имитацией чужих инноваций. В качестве примера эксперты приводят такой показатель – более 70% всех изобретений направлено или на поддержание, или на незначительное усовершенствование уже существующих или устаревших видов техники и технологии. Предприятия покупают, в основном, импортное оборудование, а не разукомплектованное российское. Как, по вашему мнению, можно изменить эту ситуацию? Я думаю, что во всех оценках размера инновационного сектора важнейший вопрос – что понимается под инновациями. Инновации могут быть разными – то, что ново для конкретного предприятия, может быть не новым, или не пользоваться спросом в стране в целом, и тем более на международном рынке. Я думаю, что действительно, инноваций международного масштаба у нас в стране мало, но есть масса новых продуктов и технологий, появляющихся на уровне предприятий или страны. Пример такой инновации – глазированный сырок со сгущенкой. Это – тоже инновация, продукт, которого не было в советское время, но это инновация «для внутреннего потребления». Поэтому нужно понимать, что именно те или иные эксперты и предприятия понимают под инновацией. Теперь о том, почему российская инновационная продукция, и вообще – промышленная продукция, – не очень активно торгуется на международных рынках. Возможность торговать на внешних рынках высокотехнологичной продукцией зависит от многих факторов. И, в значительной степени, это зависит не от характеристик продукции, а от таких факторов, как репутация продавца, известность торговой марки, связи с дилерами или наличие дилерской сети, наличие развитой система послепродажного обслуживания и так далее. У российских предприятий, если речь идет о международных рынках, все эти аспекты пока слабо развиты. Быстро изменить ситуацию невозможно: все перечисленное нарабатывается годами, и во многом зависят от работы финансовой системы. Для того, чтобы высокотехнологичная продукция продавалась на рынке важны также некоторые аспекты репутации страны-экспортера, а не только компании-экспортера. Очень важно качество системы защиты контрактов. Как мы знаем, с этим у нас в стране все обстоит очень плохо, что негативно сказывается на репутации наших экспортеров. Отмечу, что Россия не оригинальна, и с подобными проблемами сталкиваются не только российские экспортеры, но и экспортеры из других стран, которые ищут способы, как обойти эти ограничения. И здесь, опять-таки, есть пример Китая. Китай – это один из лидеров мирового экспорта, и по данным журнала «Экономист», 70% ВВП в китайской экономике составляет экспорт, в основном, промышленной продукции. Но китайская продукция только недавно начала экспортироваться под брэндами китайских предприятий, традиционно много лет она экспортировалась западными компаниями, которые инвестировали в Китай. И, накопив некую репутацию, сотрудничая с западными компаниями, китайские компании начали сами экпортировать товары под своей маркой. В России нет культуры работать на рынок в инновационном секторе, мы не пытаемся серьезно привлекать иностранных инвесторов, которые могли бы нам помочь организовать экспорт продукции. По всем этим пунктам ситуация «аховая», поэтому только некоторые компании, производящие очень специфическую продукцию, смогли найти свои ниши на международных рынках и закрепиться на них. Массово это сделать не удается. Если говорить про имитацию чужих инноваций, то это – как раз нормальный процесс для такой страны, как наша. Россия, действительно, в настоящий момент находится на таком уровне развития, что она может развиваться гораздо быстрее, перенимая опыт других, чем пытаться создавать массовый инновационный сектор. Импорт оборудования – это нормально, в том числе, и потому, что нельзя все производить на своей территории, и в современном мире, почти любая страна в основном будет экспортировать оборудование, а не производить его внутри страны. Но и в отношении имитационного развития в целом большой необходимости переломить ситуацию на настоящий момент нет. Другое дело, что если мы будем продолжать развиваться, то нам надо будет не упустить момент, когда понадобится этот переход от имитационного к инновационному развитию. Иначе наша экономика законсервируется на каком-то, пусть более высоком, уровне развития, и окажется неспособной к дальнейшему росту. Некоторые экономисты именно этим объясняют кризис Японии в 1990е годы: страна не смогла быстро провести институциональную перестройку, необходимую для перехода от имитационного к инновационному росту, и ее развитие затормозилось. В отношении импорта оборудования меня настораживает только то, что мы покупаем не новое импортное оборудование, а разукомплектованное старое, которое, видимо, дешевле, поэтому оно и покупается. Наверное, в каких-то случаях это – тоже эффективно, но во многих случаях, видимо, такая практика существует из-за кредитных ограничений. И для того, чтобы переломить эту ситуацию, нужно развивать финансовый рынок, прежде всего, в сторону увеличения сроков кредитования. Мировой опыт показывает, что ведущим способом переломить эту тенденцию является также более активное привлечение иностранных инвестиций. Крайне низка востребованность наших научно-технических достижений – менее 5% зарегистрированных изобретений стали объектами коммерческих сделок за последние 15 лет. Усиливается также и разрыв между наукой и инновационной сферой. Наука предлагает малое количество инновационных продуктов, а те, которые есть, не сразу занимают свою нишу на рынке. Тем не менее, все-таки 10% российских инновационных предприятий, как считается, выпускают уже более 40% всей промышленной продукции. Но в странах Европы аналогичный показатель колеблется в интервале от 62% в Англии до 85% в Германии. То есть, научно-технологическое отставание нашей промышленности и экономики нарастает или нет? И как быть? В целом я могу сказать, что если у нас действительно выпускают 40% инновационной продукции, то это уже хорошо. Безусловно, нам есть куда расти, но я думаю, что и такая цифра неплоха для страны со средним уровнем развития. Ну, а что нужно, чтобы преодолеть научно-техническое отставание нашей промышленности – нужны инвестиции, а не только инновации. Особенно мала инновационная активность отечественного малого бизнеса, вопреки мировым тенденциям, доля инноваций среди малых предприятий у нас менее 2%. Что надо сделать, ведь малые предприятия более мобильные, более эффективные, чем крупные, и на малых предприятиях достигнуты успехи, в венчурной индустрии, в частности. Когда вы говорите о мировых тенденциях, то, скорее всего, вы имеете в ввиду американские тенденции развития малых инновационных предприятий. Но нам до Америки еще расти и расти, поэтому не удивительно, что мы серьезно отличаемся от этой конкретной страны. В отношении малого бизнеса, напомню, что здесь много проблем в целом: малый бизнес пока слабо развивается в России. Но это – общая проблема, а не только конкретно проблема развития инновационного малого бизнеса. Однако, наличие общей проблемы барьеров для развития малого бизнеса никак не способствует ускоренному развитию инновационного сектора малого предпринимательства. Кроме этого важны те факторы, о которых я уже упоминала: представители науки чаще мыслят в категориях получения грантов, а не в категориях венчурного финансирования. Для того, чтобы преодолеть эту ситуацию, нужна смена поколений. Во всяком случае, на мой взгляд, действующие ученые в принципе у нас пока не способны изменить свое отношение к науке и к коммерциализации науки. Вторая проблема – это то, что у нас ни финансовые механизмы, ни управленческие механизмы – не развиты. У нас нет менеджеров инновационных проектов, у ученых нет навыков по управлению проектами. Безусловно, есть проблема курицы и яйца: если не заниматься коммерциализацией разработок, то соответствующих навыков у ученых и не появится. Тем не менее, я думаю, что это еще и вопрос образования. Пора подумать о том, чтобы ввести предмет «менеджмент инновационной деятельности», причем не только в школах бизнеса, но и в технических вузах. Нам пока еще достаточно далеко до того, чтобы активно развиваться по американскому или израильскому вариантам. Мы можем, например, пойти по индийскому пути, когда инновационный сектор развивается через сотрудничество с крупными иностранными корпорациями. Но в сравнении с Индией и Израилем наш недостаток состоит в том, что мы недоиспользуем диаспору. Именно через диаспору можно быстро получить дивиденды от развития инновационной деятельности. Как не странно, в этом вопросе экономическое развитие существенно зависит от позиции силовых ведомств. Нам необходимо изменить визовый режим, сделать его экономически более благоприятным. Иначе будет сложно привлекать диаспору, и налаживать связи с иностранными потребителями российской инновационной продукции. У меня складывается впечатление, что наши силовые органы этих проблем не понимают, и тем самым являются тормозом развития. /, 05.10.06/ |