| Министерство образования и науки в лице директора департамента государственной научно-технической и инновационной политики Дмитрия Ливанова выступило с предложением установить фиксированный срок пребывания наших ученых за рубежом – в три или четыре месяца в году. Поскольку-де ученым к 2008 году будут платить 1000 долларов в месяц, а значит, они должны работать на Россию, а не на зарубежного дядю. Что-то здесь не то. Можно было бы понять, если бы ученому запретили не выезд за границу на длительный срок, а получать во время этих сверхнормативных выездов деньги. Но ученому хотят ограничить именно срок. «Мы считаем важным обязательное условие, связанное с фиксированным временем пребывания сотрудника в России, чтобы он не пропадал большую часть времени за границей» – вот точная цитата, из-за которой разгорелись страсти. «НГ» уже приводила эти слова, принадлежат они г-ну Ливанову и сказаны были 26 августа на круглом столе, посвященном проблемам реформы академического сектора науки в России. И сильно общественность возбудили. По мнению Владимира Фортова, академика-секретаря Отделения энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН, Дмитрий Ливанов либо неточно выразился, либо был неправильно понят. – Это обычная практика. В академии уже лет десять существует порядок, при котором человек может получать академическую стипендию и зарплату в институте только в том случае, если он проводит за границей не более трех месяцев (исключая отпуск), – сказал он в беседе с корреспондентом «НГ». – За все остальное время, проведенное вне России, он этих денег не получает. Такой же порядок, насколько мне известно, существует и во многих других неакадемических институтах России. То же и за границей. – Но сказано было не совсем так. Было высказано предложение «ограничить срок пребывания», а это не одно и то же. – Знаете, я не был на том круглом столе, где оно было высказано, и поэтому не могу комментировать то, что сам не слышал, но думаю, что господин Ливанов был либо неправильно понят, либо не совсем точно выразился. А имел-то он в виду именно это – не платить деньги тем, кто проводит за границей больше какого-то фиксированного времени. Когда я был министром науки, мы много думали над тем, как остановить утечку мозгов. И окончательно убедились, что реально есть только два пути – снова опустить железный занавес или резко повысить зарплату ученым. Но первый путь нас решительно не устраивал, и мы его решительно отвергли, а на второй в стране просто не было денег – нефть стоила тогда 14 долларов за баррель и ученые не получали даже тех нищенских сумм, которые им полагались по штатному расписанию, что уж тут говорить о «резком повышении». Сейчас ситуация кардинально не изменилась. По-моему, шум, поднятый вокруг этого заявления насчет трех месяцев, заставил многих забыть об основном событии, имеющем для нашей науки действительно прорывное значение, – я имею в виду крайне важную инициативу президента Владимира Путина повысить зарплату ученым до тысячи долларов. Это сильный и пассионарный шаг в правильном направлении. Это шаг к возрождению российской науки. Академик Семенов рассказывал мне однажды, как в конце войны Сталин вызвал к себе Кафтанова и Курчатова (министр образования Сергей Кафтанов отвечал в правительстве за науку и образование) и сказал им: «Обратите внимание на ученых. Они люди скромные и сами за себя просить не будут». Ученые тогда жили плохо, примерно как сейчас. Посоветовавшись с ведущими академиками, Кафтанов предложил Сталину увеличить им зарплату в полтора-два раза. Сталин возразил – увеличить надо, но в 5-10 раз. Как мне рассказывал академик Александр Шейндлин: «В одно прекрасное утро я проснулся богатым». Этот шаг резко поднял эффективность тогдашней советской науки. Правда, впоследствии реформы Хрущева, запретившего совмещать научную работу в собственной организации с какой-нибудь еще, а потом и постепенное падение престижа ученых при Брежневе и развал в перестроечные годы нивелировали этот эффект. * * * Очень похоже, что Владимир Евгеньевич прав. Тысяча долларов – это даже для Москвы вполне приличные деньги. Остается надеяться, что президентское слово не останется без внимания и уже через пару лет наши ученые проснутся в одно прекрасное утро если и не богатыми, то, по крайней мере не бедными людьми. Если что и может исправить сложившуюся в нашей науке ситуацию, то только это. А исправит или не исправит, со временем мы поймем. Похоже, Фортов прав и в другом – то ли кто-то чего-то недопонял, то ли Дмитрий Ливанов как-то не так сказал, а «не пущать» у него получилось автоматически. Ну, скажем, как оговорка по Фрейду. Действительно, чиновник министерства, пусть даже один из высших, в ранге главы департамента, вряд ли всерьез будет планировать и вдобавок заблаговременно озвучивать столь неконституционные и трудноосуществимые в сегодняшних реалиях меры, как запрет на выезд. Но слова насчет «фиксированного времени пребывания сотрудника за границей» сказаны, хотя бы и по ошибке, и не могут не насторожить. Сотрудники департамента, который возглавляет Дмитрий Ливанов, комментировать высказывания начальника, естественно, отказываются. Существует еще центр «Открытая экономика», под эгидой которого в конце августа проводился тот самый круглый стол, посвященный проблемам реформирования академической науки, где и прозвучали «крамольные» слова о фиксированном сроке. Его исполнительный директор Александр Гордеев в телефонной беседе с корреспондентом «НГ» подтвердил наши подозрения. «Ну, разумеется, – сказал он, – ни о каком запрете на выезд речи не шло. Министерство и не располагает такими возможностями, тем более что ни академия, ни конкретный научный сотрудник, подчиненный своему директору или завлабу, министерству не подчиняются. Просто эту тысячу долларов государство собирается платить ученому не за просто так, а за конкретно выполненную работу. В принципе решение будет принимать завлаб. Если ему выгодно, чтобы его сотрудник с высокими деньгами сидел за границей, тогда этот сотрудник вправе претендовать на какую-то базовую зарплату». Так что успокойтесь, товарищи, все в порядке, железный занавес для ученых опускать не будут, нам просто про него неправильно объяснили. Но, как в том анекдоте, осадок остался. /"Независимая газета", 28.09.2005/ |