Читать новости гаджетов на 33smartfona . Бананы оптом Санкт-Петербург
Учёные жалуются на отсутствие поддержки государства. Правительство на жалобы почти не реагирует — в мире кризис, а в казне и так проблем хватает. Тем не менее, власть с готовностью идёт на диалог с учёными. Как могут выстраиваться коммуникации между этими сторонами, даёт представление недавний визит зампреда Госдумы Валерия Язева в Российский новый университет — один из немногих в стране вузов, где есть собственный инновационный парк. Действующие лица: Язев Валерий Афонасьевич, заместитель председателя Госдумы РФ, член комитета Госдумы по энергетике, доктор экономических наук Отарашвили Зураб Автандилович, руководитель управления научного и инновационного развития Российского нового университета (РосНОУ) Зернов Владимир Алексеевич, ректор РосНОУ Апрель 2009 года, конференц-зал РосНОУ. Руководитель управления научного и инновационного развития РосНОУ Зураб Отарашвили представляет депутату Госдумы Валерию Язеву достижения учёных университета. Ректор университета Владимир Зернов почти не участвует в беседе, но далее комментирует комментарии депутата. О нанотехнологиях Отарашвили: В лаборатории углеродных материалов РосНОУ создают нанотрубки, признанные одними из самых чистых в мире. В отличие от других отечественных и зарубежных аналогов, продукт производства РосНОУ дополнительной очистки не требует, благодаря чему его себестоимость минимальна на сегодняшний день. Если в США стоимость грамма нанотрубок доходит до нескольких тысяч долларов, то один грамм нанотрубок РосНОУ стоит около 10 долларов. Язев: И сколько у вас этих нанотрубок? Отарашвили: Больше тонны. Язев: А кому эта ваша тонна нужна? Кто потенциальный потребитель? Отарашвили: Потребности есть в медицине, промышленности, сельском хозяйстве, биологии, экологии, электронике и так далее. Язев: Всё это общие слова. Расскажите о направлениях, в которых вы работаете. Какие у вас достижения? Получаете ли вы реальный доход от ваших разработок? Отарашвили: Миллиарды пока не получаем, но уже сотрудничаем на коммерческой основе с заводами клеевого производства, добавляем наши нанотрубки в лакокрасочную продукцию, в бетон... Язев: То есть вы собираетесь весьма дорогие нанотехнологии использовать в массовом производстве дешёвого клея? Вы уверены, что чётко с приоритетами определились? Ведь к такого рода модернизации готовы только те, у кого есть большие деньги. Сейчас реальные вещи — это двигателестроение, энергетика, высокие технологии. Отарашвили: Мы пока работаем с теми, кто отзывается. Язев: Это ущербная идеология. Нужно быть мотивированным на более серьёзные дела. Например, есть ли у вас какие-нибудь нанорешения для «Газпрома»? Отарашвили: Есть идеи, но нужно провести серию опытов, которые требуют финансирования. Язев: Приведите конкретный пример. Отарашвили: Для соединения труб «Газпрома» вместо традиционной сварки можно использовать клей на основе наших нанотрубок. Язев: И что это даст? Отарашвили: Экономию средств, ведь сварка — дорогостоящая технология. Язев: Да, сейчас мы платим большие деньги за особую технологию одной иностранной компании, причём платим за каждый стык. Потому что у нас нет такого оборудования, как у них. Зураб, скажите, проведены ли испытания прочности вашего клея на разрыв, и насколько этот способ дешевле сварки? Отарашвили: Испытания на разрыв у нас проводятся, но пока только с металлическими прутками и тефлоном, который мы уже научились склеивать. Шанс на стопроцентное склеивание труб тоже есть, но, повторюсь, нужно провести серию испытаний. Однако с уверенностью можно сказать, что это точно будет дешевле сварки. Язев: Получается, вы только моделировали. А сколько лет будет держать ваш клей? Как он себя будет вести в той или иной среде? Всё это уже должно было быть проверено опытным путём. Бюджетное финансирование вам выделяется? Отарашвили: Никакого бюджетного финансирования наш инновационный парк не получает. Язев: Разве государство вам деньги на науку не выделяет? Отарашвили: Не выделяет. Язев: Не верю! А тогда за чей счёт вы всё это делаете? Отарашвили: За счёт отчислений самого РосНОУ на науку. Язев: Не верю... К беседе подключается ректор РосНОУ Владимир Зернов. Зернов: Но есть же!.. Язев: Дайте мне внятную программу исследований, дайте сроки, возможный результат, цену, за которую вы готовы работать. Всё это я покажу экспертам, и если мне скажут, что это стоит профинансировать, мы найдём источники. Хоть один ваш проект в «Роснано» прошёл экспертизу? Отарашвили: Мы туда не подавали. Слишком мало шансов, а ресурсов требует очень много. Тем более что за всё время существования «Роснано» экспертизу прошли только два проекта, и то — с заделами советских времён. Язев: Прошло туда уже 17 из 700. Если у вас есть какой-нибудь стоящий проект, я готов его представить экспертному совету «Роснано». Меня очень заинтересовал бетон с вашими нанодобавками. Будет ли уменьшение расхода цемента, который весьма дорого сейчас стоит? Например, если в бетон марки 200 добавить ваши нанотрубки, может ли конечный продукт достигнуть марки 1000? Это уже можно обсуждать. Отарашвили: Марки 1000 достигнуть можно, но экономически это не очень выгодно, лучше довести до марки 500. Язев: Если вы действительно удешевите продукт, то это будет очень интересно для строителей. О суперконденсаторах Отарашвили: РосНОУ совместно с Объединённым институтом высоких температур РАН ведёт разработку нового суперконденсатора, который можно предложить, в частности, автомобилестроителям. Его использование поможет снизить вред, наносимый выхлопными газами, в несколько раз. Заряжать его можно от обычной розетки, и прослужит он не два-три года, как обычный аккумулятор, а 15 лет. Ему не страшны низкие и высокие температуры, он практически не имеет ограничений по количеству зарядов и разрядов, а для полной зарядки достаточно 5—10 секунд. Сейчас в суперконденсаторах используется активированный уголь, который позволяет довести площадь обкладок до 2500 квадратных метров на грамм, отчего ёмкость конденсатора вырастает до 250 фарад на грамм. Использование нанотрубок РосНОУ даст возможность увеличить эти показатели на порядки, а пробег электромобиля на одном заряде аккумулятора вырастет с 50 до 500 километров. Язев: Сколько будет стоить ваш киловатт мощности? Отарашвили: Всё будет зависеть от стоимости серийного производства. Пока об окончательной стоимости говорить рано. Язев: Сейчас дорабатывается проект по инновационному развитию страны, предложенный министром Фурсенко. Что-то из ваших направлений вписывается в концепцию проекта? Зернов: Суперконденсаторы точно вписываются, но доступа к проекту мы, к сожалению, не имеем. Язев: На эту программу можно и нужно влиять. Она ещё не утверждена. Надо это ваше направление попробовать включить туда как приоритетное. О ветрогенераторах Отарашвили: В университете совместно с партнёрами создана вертикально-осевая ветроэнергетическая турбина. Основное её преимущество — независимое «наведение на ветер». Ветросиловая часть принимает ветер с любой стороны автоматически без каких-либо настроенных операций. Возможности ротора позволяют работать со всеми встречающимися ветрами, включая штормовые. Модульная конструкция позволяет задавать необходимую мощность для потребителя, с учётом характеристик ветра в месте установки. Другое преимущество ветроэлектростанции — расположение генератора, электрической схемы и аккумуляторов турбины на уровне земли. Это позволяет своевременно, легко и без больших затрат производить техническое обслуживание станции. Как результат — низкая стоимость электроэнергии и удобство эксплуатации. Язев: А почему в России ветроэнергетика очень мало распространена, в то время как во всём мире она бурно развивается? Отарашвили: В Советском Союзе было пять заводов по производству ветростанций, сейчас их нет. Во всём мире законодатель поощряет различными способами развитие экологически чистой ветроэнергетики. В частности, во многих странах скупают по высокой цене у частных владельцев ветростанций электроэнергию. У нас же нет законов, по которым сетевая компания (местная монополия) была бы обязана хоть по какой-то цене приобретать продукцию частников. Хотя использование энергии ветра, в отличие от традиционных источников энергии (АЭС, ГЭС, сжигание невозобновляемого топлива), практически безвредно, что решает ключевую проблему сохранения экосистемы. Кстати, в ЕС это уже давно поняли и к 2020 году обязали 20 процентов всей потребляемой энергии получать за счёт альтернативных источников. В том числе 10 процентов — от ветростанций. Язев: Да, лично я ветрогенератор бы купил. Но вот недавно обратился в фирму, которая тоже выпускает ветрогенераторы типа ваших. Предложили 60 000 евро за киловатт. Не дорого ли? Отарашвили: Вам решать. Мы предлагаем киловатт всего за 2500. Язев: Уже интереснее. Цена — единственное преимущество? Отарашвили: Конечно, нет. Наш ветрогенератор прост и надёжен, как автомат Калашникова. Не требует постоянного обслуживающего персонала, не боится ни снега, ни дождя, ни града, ни обледенения, ни даже вандалов и пылевых бурь... Язев: То, что надо. Но что будет, когда ветер утихнет? Отарашвили: Электроэнергия течь не перестанет. Для этого в комплекте ветрогенератора есть аккумуляторные батареи и электронные приборы управления. О «Кардиокоде» Отарашвили: В РосНОУ было сделано фундаментальное научное открытие о закономерностях распространения волн артериального давления в кровеносных сосудах. На основании этого открытия наш инновационный парк создал «Кардиокод» — компактный переносной прибор, не имеющий аналогов в мире. «Кардиокод» измеряет семь параметров гемодинамики и качественно оценивает 13 параметров работы сердца. Об угрозе наступления инсульта он предупреждает за несколько месяцев. Полная процедура диагностики занимает всего три-пять минут. Прибор уже используется в РосНОУ при комплексных кардиологических обследованиях преподавателей, сотрудников и студентов университета. «Кардиокод» вызвал живой интерес в Финляндии, Франции, Германии, других странах. В июне мы выпускаем на рынок новый инновационный продукт — модифицированный «Кардиокод», пригодный для персонального использования. Он решит главную проблему пациентов-сердечников, а именно: позволит проводить кардиологическое обследование без присутствия врача в любое время и в любом месте. Мы организуем специализированный call-центр, где круглосуточно будут дежурить квалифицированные врачи-кaрдиологи. Пациент с портативной приставкой к «Кардиокоду» сможет снять данные о самочувствии своего сердца одним нажатием кнопки. Информация оперативно сформируется в специальный файл, который различными способами можно будет отправить в call-центр, там данные расшифруют и изучат специалисты. В случае критичности ситуации оператор сам свяжется с пациентом и предпримет дальнейшие квалифицированные действия. Важное преимущество данной инновации — полная конфиденциальность данных. Помимо сердечных больных этой системой смогут воспользоваться и люди, вынужденные регулярно следить за внутричерепным давлением и другими измеряемыми параметрами гемодинамики. Язев: Как вы оцениваете востребованность «Кардиокода»? Где ваша ниша? Отарашвили: От сердечно-сосудистых заболеваний страдает большая часть взрослого населения. Смертность от этих заболеваний — на первом месте. А вообще каждый человек нашей планеты — потенциальный пользователь «Кардиокода». Язев: Ну, так нужно с Министерством здравоохранения сотрудничать. Отарашвили: Пока у нас дойдёшь до лиц, принимающих решение, жизнь пройдёт. А спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Вот наш девиз в продвижении «Кардиокода». Язев: Подумаю, что тут можно сделать. Комментарий Владимира Зернова — Язев — не только видный государственный и политический деятель, он ещё и очень сильный управленец. Побольше бы таких в нашей власти. С одной стороны, он прагматик-бизнесмен, который смог увидеть достоинства и недостатки наших проектов, кроме того, дал весьма дельные советы. С другой стороны, Язев — великолепный стратег. Он видит не только научную сторону и перспективы применения инновационных технологий, но и моментально выстраивает финансово-экономическую стратегию эффективного продвижения того или иного проекта. Признаюсь, в некоторых моментах Валерий Афонасьевич спустил нас, учёных, с небес на землю, обнажив многие пробелы в нашей научно-инновационной деятельности, подсказал пути продвижения и пообещал помощь по ряду проектов. И какие же пробелы — характерные не только для РосНОУ, но и для всех научных учреждений России, — мешают перейти к практическому применению научных разработок наших учёных? — Отсутствие системы продвижения инновационных продуктов и технологий в нашей стране. Так сложилось, что всеми этапами — от идеи до продажи — разработчик инновационного решения вынужден заниматься сам. Такого нет ни в одной стране мира. Всё это отражение острого дефицита профессиональных инновационных менеджеров во всех отраслях промышленности и сферах услуг. И, конечно, пробелы есть в неразвитости системы государственного и частного финансирования инновационных проектов. Преодолеем все эти недостатки — пойдём вперёд. /, 19.06.09/ |