| Крупнейшая научная сенсация — получение корейскими учеными стволовых клеток от клонированного человеческого эмбриона — оказалась блефом. Похоже, что это не чисто научный провал. Грандиозный международный скандал вокруг фальсификации результатов научных исследований группы южнокорейских генетиков под руководством У Сук Хвана, профессора (ныне уже бывшего) Сеульского национального университета (СНУ), внезапно разразившийся в середине декабря прошлого года, переходит к заключительной, юридической стадии. Повторный анализ, проведенный неделю назад отделом судебной медицины генеральной прокуратуры Южной Кореи, подтвердил негативный вердикт внутреннего расследования руководства СНУ, который был официально объявлен 10 января 2006 года: представленные Хваном и его коллегами доказательства их многолетней пионерской работы на ниве создания эмбриональных стволовых клеток человека сфабрикованы и абсолютно не соответствуют официальным данным их научных публикаций. За последние пару лет группа Хвана дважды выдавала сенсационные результаты. Сначала в 2004 году корейские генетики сообщили, что им впервые удалось клонировать стволовые клетки, полученные от взрослой женщины: ядерная ДНК ее соматической (неполовой) клетки была перенесена в ее же собственную яйцеклетку, предварительно лишенную генетического материала, и, по утверждению Хвана и его соавторов, через несколько дней после этого развилась до двухнедельной стадии бластоцисты, из которой ученые извлекли образцы эмбриональных стволовых клеток (информация об этом эксперименте была опубликована в журнале Science в феврале 2004 года). А полутора годами позже (о второй «научной сенсации» миру сообщил тот же Science, в августовском номере 2005 года) группа Хвана заявила, что им удалось значительно усовершенствовать эту методику: используя ту же экспериментальную процедуру, они якобы смогли перенести генетический материал соматических клеток пациенток в донорские яйцеклетки других женщин и в итоге получить из бластоцист сразу одиннадцать нормальных (так называемых персонализированных) линий эмбриональных стволовых клеток. Научной липой оказались обе эти серии экспериментов. Лабораторные помещения и рабочие офисы ученых опечатаны, вся документация и оргтехника изъяты соответствующими заинтересованными органами, на очереди детальная проверка финансовой отчетности. Начиная с 2003 года корейское правительство предоставило группе Хвана в виде грантов более 40 млн долларов США, и теперь щедрые госчиновники вполне резонно интересуются, на что все эти деньги были израсходованы. Гордость и позор нации История стремительного взлета и еще более быстрого падения У Сук Хвана помимо чисто научных аспектов привлекает к себе сегодня внимание еще и потому, что в ней очень явственно прослеживается пресловутая национальная составляющая. Ставки, сделанные правительством Южной Кореи (а по большому счету, и всем народом этой восточноазиатской страны) на своего главного героя были столь высоки, что ради сохранения и роста его авторитета в мировом научном сообществе Хвану вплоть до самого последнего момента готовы были простить практически все что угодно. Кроме, разумеется, того, что с ним в итоге произошло. Его жизнь представляет собой классический образец success story в стране, граждане которой считают одной из главных добродетелей человека любовь к каждодневному упорному труду: рожденный в бедной сельской семье ребенок уже в пять лет остался без отца и, как рассказывал он сам в многочисленных интервью, чтобы не умереть с голоду, был вынужден есть древесную кору. Хван оказался единственным мальчиком в своей деревне, сумевшим продолжить образование после окончания начальной школы. Каким-то чудом ему удалось поступить в престижнейший Сеульский национальный университет и получить ту профессию, о которой он мечтал с детских лет. Став ветеринаром, Хван довольно быстро добился значительных успехов и к сорока с небольшим годам стал самым цитируемым в мировой научной прессе корейским исследователем в своей области. В 1999 году, сразу после того, как Хван впервые привлек к себе всеобщее внимание в Южной Корее успешным клонированием коровы, он пообещал своим восхищенным соотечественникам, что следующим научным результатом его работы будет клонированный тигр, священное для корейцев животное. Осуществить эту задумку ему так и не удалось, но, удачно нащупав слабую струну в душах сограждан, дальновидный ученый сумел заинтересовать своей работой госчиновников, ответственных за распределение финансовых ресурсов. И в дальнейшем они уже не скупились на поддержку «истинного патриота Кореи». Публикация в феврале 2004 года результатов пионерской работы по клонированию человеческого эмбриона в ведущем научном журнале мира окончательно оформила его звездный статус в стране: фактически Хван стал первым большим ученым в послевоенной Корее, стране, отчаянно стремящейся ворваться в мировую элиту и испытывающей комплекс неполноценности из-за того, что до сих пор ни один из ее представителей так и не удостоился научной нобелевки (полученная экс-президентом Южной Кореи Ким Тэ Чжуном Премия мира не в счет). Всячески поощряя и пестуя исследования в самой горячей научной области и небезосновательно рассчитывая на нее как на потенциальную биоиндустрию будущего, в середине прошлого года правительство Южной Кореи профинансировало создание Всемирного центра стволовых клеток (World Stem Cell Hub), директором которого, конечно, был назначен Хван. По подсчетам дотошных журналистов, к концу 2005 года о нелегком трудовом пути выдающегося сына корейского народа было написано шестнадцать книг, причем десять из них были адресованы детской аудитории. Кроме того, на волне популярности Хвана южнокорейское правительство выпустило специальную серию почтовых марок в честь лучшего из корейских ученых, иллюстрирующую, как парализованный мужчина встает со своего инвалидного кресла, а затем танцует и обнимает любимую женщину (одним из наиболее многообещающих практических выходов исследований Хвана и его коллег-конкурентов считается так называемое терапевтическое клонирование эмбриональных стволовых клеток: их уникальная способность многократно делиться и в дальнейшем развиваться в клетки любой ткани человеческого организма, по идее, должна открыть новые возможности для лечения различных тяжелейших заболеваний, связанных с разрушением тканей и нарушением их способности к регенерации). Декабрьская «бомба» не только подорвала надежды ученых на скорое излечение паралитиков, но и нанесла крайне болезненный удар по национальной гордости корейского народа. Падение путеводной звезды нации отправило в нокдаун всю государственную научно-техническую политику Южной Кореи и погрузила в глубокую депрессию миллионы соотечественников Хвана. В редакционной статье ведущей англоязычной газеты The Korea Herald с горечью констатируется: «Для того чтобы наша страна смогла восстановиться после этой тяжелой травмы, потребуется очень много времени». Свиньи, коровы, собаки Несмотря на обилие крайне несимпатичных деталей и фактов, быстро всплывших на поверхность в течение последних двух месяцев, делать на их основании вывод о том, что д-р Хван и его соратники — всего лишь шайка зарвавшихся прохиндеев, было бы чересчур категорично. Во-первых, в научной карьере У Сук Хвана помимо грязных подтасовок данных и серии аморальных поступков (об этом специфическом аспекте работы корейского специалиста речь пойдет несколько позже) имеется как минимум одно светлое пятно, которое очевидно характеризует его как серьезного ученого. В августе 2005 года группа Хвана сообщила, что ей впервые в мире удалось клонировать собаку, афганскую борзую. Сейчас этому клонированному щенку, названному в честь родного университета Снуппи (Snuppy, первые три буквы повторяют английскую аббревиатуру SNU), уже около девяти месяцев, и анализ его ядерной и митохондриальной ДНК, проведенный как экспертами СНУ, так и отдельной научной группой, снаряженной в спешном порядке в конце прошлого года журналом Nature (именно в нем была опубликована первая статья о клонированной собаке), подтвердил их идентичность ДНК животных-доноров. Кроме того, не подвергаются пока сомнению и более ранние успешные эксперименты корейского ученого по клонированию свиней и коров. У Сук Хвану впервые удалось клонировать собаку — афганскую борзую Снуппи (от аббревиатуры SNU — Сеульский национальный университет) К слову сказать, по мнению ряда коллег У Сук Хвана по генетическому цеху, научная значимость его «собачьего» успеха вполне сопоставима со значимостью гипотетических экспериментов по клонированию стволовых клеток из человеческих эмбрионов. А известный австралийский специалист в области стволовых исследований Алан Траунсон (Monash University, Клейтон) вообще считает, что «проблемы, с которыми сталкиваются ученые при попытках клонировать собак, по своей сложности, пожалуй, даже превосходят те проблемы, которые им приходится решать при получении человеческих стволовых клеток от клонированных эмбрионов». Таким образом, вроде бы напрашивается вывод: если бы д-р Хван, закончивший СНУ по специальности «Ветеринария», так и продолжал заниматься тем, чему был научен лучше всего, то есть работал бы только с животными, вполне возможно, что его профессиональная репутация сегодня так и оставалась бы незапятнанной. Однако и этот вариант итоговой оценки научной деятельности Хвана на самом деле тоже не совсем корректен. Здесь мы наконец переходим к наиболее пока запутанной даже для специалистов теме, которую в несколько вольной интерпретации можно сформулировать следующим образом: а был ли у Хвана и Ко хотя бы какой-то намек на реальный результат, или же вся их бурная активность на человеческом фронте — не более чем искусное мифотворчество? В случае, если бы ответ на этот вопрос оказался отрицательным, всю новейшую историю биотехнологических исследований в области стволовых клеток и клонирования пришлось бы переписывать чуть ли не с середины. Но, судя по тем комментариям и экспертным оценкам, которые имеются на текущий момент, не все так мрачно. Сама предложенная корейским ученым усовершенствованная технология клонирования эмбриональных стволовых клеток путем пересадки ядра соматической клетки пациента в донорскую яйцеклетку, несмотря на отсутствие положительного конечного результата, признается большинством его коллег наиболее перспективной из всех имеющихся. В докладе специальной комиссии СНУ, расследовавшей «дело Хвана», в частности, отмечается, что его группе все-таки удалось преуспеть в доведении клонированных человеческих эмбрионов до стадии бластоцисты, на которой становится технически возможным извлекать стволовые клетки. И хотя в докладе говорится также о том, что доля успешных попыток в экспериментах Хвана составила лишь около 10% и полученные бластоцисты по большей части были плохого качества, даже этот промежуточный результат следует признать большим шагом вперед по сравнению с прочими потугами его зарубежных коллег (единственной группой, которой удалось достичь схожих результатов, была группа Элисон Мердок из британского Университета Ньюкасл-апон-Тайн, но она смогла клонировать лишь одну бластоцисту). Многие генетики из конкурирующих научных групп выражают готовность попытаться воспроизвести методику Хвана в очищенном от поздних фальсификаций и подтасовок виде на базе своих собственных материалов. Неоднократно заявлял о своем желании доказать, что его методика все-таки заработает, и сам уже низвергнутый с научного пьедестала корейский ученый, в одном из своих последних появлений перед представителями местных СМИ пообещавший уложиться в шесть месяцев (впрочем, вероятность того, что одураченные и опозоренные им госчиновники предоставят ему такой шанс исправиться в обозримом будущем, крайне мала: для начала Хвану было бы неплохо хотя бы избежать тюремного заключения за все свои проделки). Место в истории науки Однако не стоит, разумеется, и особо приукрашивать нынешнее невеселое положение дел в научном сообществе. Урон, который, вольно или невольно, был нанесен Хваном и его партнерами всему направлению научных разработок в данной сфере, оказался настолько серьезным, что для выхода из внезапно возникшего тупика исследователям в ближайшие несколько лет, скорее всего, придется заниматься не слишком приятным делом — полной перепроверкой методик, еще совсем недавно казавшихся надежными. Причем подорванным оказалось главное — сама вера ученых в возможность эффективного клонирования человеческих эмбрионов. Так, по мнению профессора Кевина Эггана из Гарвардского университета, «сегодня едва ли найдется смельчак, который рискнул бы предсказать точные сроки, когда ученым наконец удастся получить линии эмбриональных стволовых клеток человека. Слишком много вопросов до сих пор остается без ответа. В частности, мы не знаем, сколько нам для этого понадобится яйцеклеток, и не имеем представления, сколько женщин согласятся добровольно участвовать в этих экспериментах». К слову о добровольности участия женщин в данных исследованиях: именно с обвинений Хвана и членов его команды в нарушении врачебной этики, по сути, и началось расследование, приведшее в итоге к полному разоблачению. На первых порах ему лишь пытались вменить в вину принуждение нескольких молодых сотрудниц, участвовавших в работе группы, к донорству, а также выплату денежного вознаграждения ряду «посторонних» женщин-доноров (и то и другое в большинстве стран мира считается недопустимым во врачебной практике). История с принуждением к донорству, конечно, уже не так безобидна, но все-таки это не фальсификация, и достигнутая цель вполне могла оправдать не слишком чистые средства ее достижения в глазах корейского народа. Более того, даже многие коллеги-генетики полагали, что все эти ранние обвинения в нарушении врачебной этики были инициированы менее удачливыми конкурентами Хвана, пытающимися всеми возможными способами помешать дальнейшему продвижению вперед мирового лидера. Так, в интервью нашему журналу заведующий лабораторией молекулярной генетики Института биологии гена РАН профессор Сергей Киселев признался: «Сначала мне казалось, что этот скандал инспирирован конкурентами Хвана. И, хотя я и не верил, что он получил одиннадцать эффективных линий стволовых клеток, все равно у меня сложилось впечатление, что его просто хотят утопить крупные компании, которые вбухивают большие деньги в подобные исследования». К несчастью для Хвана, спустить дело на тормозах на раннем этапе расследования не удалось. И в очень скором времени корейский ветеринар был вынужден сдавать одну позицию за другой. Все детали скандала сегодня пересказывать, по нашему мнению, не имеет особого смысла (помимо целого ряда не до конца проясненных до сих пор обстоятельств в этой истории также присутствует слишком много научных нюансов, требующих специального и достаточно нудного объяснения), поэтому далее мы ограничимся лишь упоминанием наиболее принципиальных моментов. К настоящему времени достоверно установлены факты множественных фальсификаций (или, попросту говоря, подделок) фотографий пресловутых персонализированных линий стволовых клеток, представленных в прошлогодней публикации в Science, несоответствия заявленного количества этих полученных линий реальному (еще в декабре выяснилось, что девять из одиннадцати линий 2005 года — фикция), а затем и оставшиеся две линии были признаны не соответствующими заявленным характеристикам (не имеющими генетической идентичности с ДНК пациентов-доноров). Наконец, в официальном докладе комиссии СНУ от 10 января 2006 года констатируется факт умышленной подделки и образцов клеточной стволовой линии, якобы полученных в 2004 году. Еще раз повторим, все детали этой большой научной мистификации, скорее всего, выяснить удастся не скоро, более того, не исключено, что многое так и останется тайной. Скажем, многие коллеги Хвана по научному цеху до сих пор не могут поверить, что он был в курсе всех этих массовых махинаций. Сам корейский ученый тоже упорно отстаивает свою непричастность к большинству «фокусов», сваливая часть вины на своих сотрудников, хотя и признается в том, что в некоторых из них, в частности в манипуляциях с фотографиями, засветился: «В этих досадных случаях мною двигали слепой научный фанатизм и вера в то, что так будет лучше для Кореи». О том, какую медвежью услугу оказал своей родине Хван, мы уже сказали; что же касается выводов из всей этой мутной истории, то имеет смысл, пожалуй, остановиться на следующих трех. Во-первых, простому ученому, безусловно, не следует воспринимать разоблачения очередного антигероя как позор мировой науки в целом. Такие случаи многократно имели место в прошлом, происходят в настоящем, и от них никуда не деться и в будущем. Более того, по мнению ряда ученых, скандал с корейскими генетиками свидетельствует скорее о силе, а не о слабости современной науки, в арсенале которой теперь имеется мощный набор средств для быстрого разоблачения различных комбинаторов. Во-вторых, есть также определенные основания рассчитывать на то, что внезапный конец корейской монополии на клонирование эмбриональных стволовых клеток может стать началом бурного роста новых исследовательских центров в данной области. Так, законодатели штата Калифорния еще в прошлом году официально одобрили предложение о финансировании клеточных исследований в размере 300 млн долларов сроком на десять лет. Только за последний год там было организовано несколько новых институтов. И, по словам Сергея Киселева, «несмотря на большой скандал с Хваном (а быть может, и благодаря ему) переехать в Калифорнию недавно согласилось сразу несколько крупнейших специалистов в этой сфере из Австралии и Западной Европы». Наконец, в-третьих, еще одним полезным следствием этого сеанса разоблачения может стать серьезное ужесточение правил предпубликационной проверки предоставляемых авторами материалов в ведущих изданиях мирового научного сообщества. Конечно, самих ученых подобные новшества едва ли обрадуют, но ради наведения хотя бы подобия порядка в этой сфере, думается, им стоит принять новые правила игры. Ну а пока биографии Хвана в спешном порядке изымаются из книжных магазинов Южной Кореи, продолжения серии почтовых марок тоже больше не будет. Да и с надеждой на скорое получения «Нобеля» корейцам, похоже, придется расстаться. Общество оказалось расколото на два враждебных лагеря — сторонников и противников низвергнутого героя. Одни теперь яростно проклинают Хвана, другие устраивают демонстрации у Сеульского университета, требуя реабилитации ученого. И даже в правительственных кругах у опального генетика сохранилось немало верных почитателей. Так, в одном из недавних интервью бывший министр, а ныне ведущий кандидат на пост президента от правящей партии Чун Дон Ян заявил: «Доктор Хван попросил у всех нас прощения, и народ должен проявить в ответ великодушие и дать ему возможность проявить себя еще раз». Таким образом, дальнейшая судьба Хвана остается под большим вопросом. Что перевесит, месть или прощение, неизвестно. Но каким бы ни оказался исход этой драматической истории с первым большим ученым Южной Кореи, каким бы ни было отношение к тому, что натворил за последние два года ослепленный славой Хван, видное место в мировой истории науки он, безусловно, за собой застолбил. /, №4(498), 30.01.2006/ |