| Президент АФК «Система» Евгений Новицкий считает, что микроэлектроника — подходящее направление для инновационного прорыва, причем результаты его будут востребованы не только на российском, но и на индийском и китайском рынках Сегодня крупный бизнес спешит расписаться в своей любви к инновациям. Крупнейшие бизнес-структуры создают венчурные фонды, затевают впечатляющие программы с Академией наук, скупают целые институты. Что это — дань моде, следование политической конъюнктуре или необходимое развитие бизнеса? Нам показалось интересным побеседовать об этом с первыми лицами больших российских компаний. Начинаем мы с АФК «Система» — самого крупного несырьевого холдинга страны. В середине 90-х «Система» представляла собой конгломерат компаний из десятка отраслей, совершенно разных и по финансовому состоянию, и по потенциалу. Объединяло их только место расположения — Москва. К концу 90-х вызрел первый приоритет «Системы» — телекоммуникации. И сейчас «Система» ассоциируется с этой отраслью, в первую очередь с лидером российского и украинского рынков мобильной связи сотовым оператором «Мобильные Телесистемы» (МТС), рыночная капитализация которого превысила 12,5 млрд долларов. Есть у корпорации активы и в сфере страхования, и в недвижимости. Но оказалось, что самым прорывным на сегодня направлением для «Системы» является микроэлектронная отрасль, а наиболее перспективными рынками — Индия и Китай. О стратегии корпорации на новых и старых рынках мы беседуем с президентом АФК «Система» Евгением Новицким. — Евгений Григорьевич, что такое инновации с точки зрения топ-менеджера крупной российской фирмы? — Инновации — это когда вы ведете дело таким образом, что у вас бизнес растет не на пять-шесть процентов в год, а на двад-цать-тридцать. Традиционные технологии сегодня дать тридцатипроцентного роста не могут, поэтому вам приходится прибегать к инновационным технологиям. — О том, что российской экономике нужен инновационный прорыв, сейчас не говорит только ленивый. Но модели управления НТП в национальном масштабе как не было, так и нет. Ясно только, что по всему инновационному фронту мы наступать не сможем, придется выбрать приоритеты. Вопрос это политический, но к голосу бизнеса власть имущим и научному сообществу прислушаться придется. У вас есть представление о том, какие инновационные приоритеты должны быть у России? — Первое соображение — уже ясно, что в ближайшем будущем общество будет жить в мультимедийном пространстве. Это значит, что будут развиваться микроэлектроника и сопутствующие дисциплины — новые интегральные схемы, новые принципы передачи данных, новые оптические соединения и так далее. Следовательно, сюда надо сегодня инвестировать. Второе — это новые материалы и третий приоритет — высокоэкологичные и ресурсосберегающие технологии. — То, что вы «во-первых» упомянули микроэлектронику, понятно — это ваш бизнес, и вам выгодно, чтобы он был записан по ведомству национальных: приоритетов. А если государство завтра скажет, что микроэлектроника для него не приоритет? — Вы же уже сказали, что к бизнесу все равно придется прислушиваться — в выборе приоритетов нужно на что-то опираться, на пустом месте новую отрасль построить невозможно. Поэтому мы стремимся к тому, чтобы наш микроэлектронный бизнес достиг «критической массы», стал настолько успешным и перспективным, что его приоритетность для власти и научного сообщества станет самоочевидной. Сейчас самое время создавать инновационные приоритеты для России, вот мы и создаем. — И все-таки существует убеждение, что ставить сегодня на микроэлектронику России было бы опрометчиво — полупроводниковый бум и компьютерная революция позади, а I чтобы догнать в этих областях мировых лидеров, нам потребуются десятки, если не сотни миллиардов, которые все равно взять неоткуда. Не будем ли мы в таком случае опять пытаться «догнать и перегнать» в условиях чудовищно ограниченных ресурсов? — Понимаете, чтобы уверенно сыграть на опережение, I например развивать технологии, которые будут востребованы через тридцать лет, нужно иметь еще большие ресурсы. Ведь все эти десятилетия на рынках будут реально продаваться полупроводниковые микросхемы, а не, скажем, нанокомпьютеры. Это во-первых, а во-вторых, вы правы, «Интел» догнать сегодня невозможно: у них уже технология 0,13 микрона — вчерашний день, а мы в Зеленограде с 0,8 работаем, 0,5 только осваиваем. Но микроэлектронная индустрия, как и всякая другая хайтечная отрасль, — это такой паровозик. Чтобы оказаться в начале состава и самим разрабатывать дизайн нового процессора, на одну НИОКР придется выложить десятки миллиардов. Конечно, самые жирные сливки снимаются именно здесь, но ведь за технологией 0,13 микрона идут 0,5-0,8 (те же голосовые чипы, например), и здесь тоже большой рынок, на нем японцы работают, и мы вполне можем работать. Потом 0,8-1,2 — тоже рынок, а свыше 1,2 — китайцы. Вот ниша от 0,5 до 1,2 микрона вполне нам сегодня по карману — это рынок в десятки-сотни миллионов долларов. Возьмите ту же «чистую комнату» — специальное помещение для производства микроэлектронных компонентов, класс которого определяется количеством пылинок на единицу объема. Такая комната для технологии 0,8 микрона существует у нас на «Микроне». Ее можно трансформировать в комнату для 0,5, но не больше — для того, чтобы построить «чистую комнату» для следующего поколения транзисторов, уже ста миллионами долларов не обойдешься. Тут нужны инвестиции другого порядка. — Не боитесь, что китайцы обгонят? — Нет. Ведь, чтобы перейти в следующий высокотехнологичный сегмент, нужны не только инвестиции, школа нужна — у нас она есть, а у китайцев нет. — От нашей школы микроэлектроники еще что-то осталось? — Осталось, конечно. Ведь такой задел был, что за десять-двенадцать лет уничтожить его невозможно. Была, конечно, в последние годы проблема с молодежью, выпускники зеленоградского МИЭТа шли в «Моторолу», а не на «Микрон» или «Ангстрем». Но сегодня молодежь идет к нам, например в наш Научный центр — там интересно, и зарплату мы более или менее приличной сделали. — Евгений Григорьевич, как вы относитесь к венчурной схеме инвестиций в хайтек? — Венчур в классическом понимании — это авантюрный капитал. Вы вкладываете его в надежде на то, что произойдет инновация и вы его окупите многократно, но одновременно должны отдавать себе отчет, что с такой же вероятностью деньги пропадут и вы скажете: тема закрыта. Все дело в рисках. Мы готовы рисковать определенной частью нашего бюджета. У нас несколько венчурных проектов, и не только в области микроэлектроники и телекоммуникациях. Один из наших венчурных проектов — это проект в области биотехнологий и высокотехнологичной медицины. — У вас есть планы по увеличению венчурных инвестиций? — Есть, но своего капитала на венчур никогда не хватит. Существует мировая практика — создание венчурного фонда, в котором у каждого из скинувшихся участников есть свой интерес. Мы сейчас ведем переговоры с пятью венчурными фондами, часть из которых еще не натурализовалась в России. Вообще сейчас очень много венчурных фондов хотят вложить капитал здесь. — У АФК достаточно диверсифицированный бизнес, какие направления кроме микроэлектроники для вас наиболее перспективны? — Помимо микроэлектроники самыми важными для нас в течение ближайших пяти лет будут телекоммуникации, недвижимость и страхование. — Вы ничего из своих активов не собираетесь продавать? — Помимо четырех основных бизнесов у нас еще есть много пакетов акций в компаниях других направлений, пока из них мы ничего не продаем. Недавно мы продали свои нефтяные активы, периодически продаем и все, что касается земли и недвижимости. Но крупных продаж в ближайшее время не планируется. Привлекать инвестиции — это другое дело. Тем более сейчас международное рейтинговое агентство Standard & Poors повысило АФК «Система» долгосрочный кредитный рейтинг с В- до В, и мы будем активнее работать на рынке капитала. — А недавние слухи о продаже вами акций МТС второму по величине оператору сотовой связи в мире, британской компании Vodafone, имели какую-то почву? — Нет. Ни мы, ни Vodafone эти слухи не распространяли. Это спекуляция. — У вас нормально прошло размещение МТС на NYSE. Вы в будущем не хотите использовать международные площадки для ваших венчурных направлений? — Конечно, хотим. Для того чтобы использовать такие площадки, как NYSE или NASDAQ, нужно, чтобы продукт соответствовал этим площадкам. Мы сейчас достаточно хорошо «упаковали» саму АФК «Система» и многие наши дочерние предприятия. Они имеют рейтинги, публикуют финансовые отчеты, их структура понятна аналитикам, инвесторам, акционерам. Венчурные проекты требуют более детальной проработки. Продать на NASDAQ венчурный проект непросто. Нужно сначала вложить в компанию деньги, провести достаточно большую экспертизу. Ведь когда вы выходите на биржу, вам дают деньги миллион инвесторов, они доверяют менеджменту, уверены, что он правильно все сделает и инвесторы точно извлекут из этого проекта прибыль. Мы очень много работаем с компаниями Силиконовой долины, делаем для них интегральные схемы, пишем программное обеспечение. Сегодня у нас трудятся около пяти тысяч программистов и делают достаточно хороший софт, который продается в основном на Западе. Но этого пока недостаточно, чтобы выйти на NASDAQ. Наши компании надо еще очень хорошо «упаковать». — А когда это может случиться? — Думаю, года через два. — И что же это будут за компании? — Скорее всего, это будет что-то на пересечении микроэлектроники и IT. — Кто кроме венчурных компаний у вас первый кандидат к выходу на открытые рынки? — Предприятия электроники и страховая компания. Они уже очень хорошо «упакованы», их уже лет пять знают инвесторы, изучили все их риски, менеджмент и прочее. — Это будет публичное размещение на Западе? — Необязательно. Сейчас уже нет большой разницы, где вы размещаетесь — в Лондоне, Люксембурге, Нью-Йорке или Москве. Разница между площадками только в количестве денег. В Америке больше денег, если ты эту площадку выберешь, то больше и получишь. — Приблизительно полгода назад вы затеяли ротацию кадров среди топ-менеджмента, были сменены руководители РОСНО, «Системы-Телеком», МТС, «Московской городской телефонной сети» (МГТС). Вы достигли тех целей, которые перед собой ставили? — Цели у нас были очень простые. Во-первых, провести омоложение менеджерского персонала, во-вторых, перевести опытных менеджеров на прорывные направления. Например, Александра Гончарука с поста генерального директора «Системы-Телеком» мы перевели в концерн «Научный центр», который занимается микроэлектроникой, потому что посчитали, что сейчас именно этому направлению нам нужно дать большую опеку и большее внимание. Здесь нам нужен как раз инновационный прорыв. Ротация прошла достаточно хорошо, и все рыночные показатели компаний об этом свидетельствуют, выросли акции и МТС, и РОСНО. — «Система» всегда считалась московской компанией, и, кроме МТС, никаких успешных крупных проектов за пределами столицы у нее нет. — «Система» — это московская компания, наверное, только по адресу регистрации. Исторически весь наш бизнес шел там, где больше покупательная способность. Покупательная способность больше в Москве, и поэтому любую корпорацию тянет сюда. Растет покупательная способность в регионах, туда бизнес и идет. Сейчас в регионах у нас успешно работает не только МТС. РОСНО имеет семьдесят два филиала по стране, «Интурист» — пятьдесят восемь филиалов. «Детский мир» развивается, открывает магазины в Тамбове, в Орле, скоро будет в Казани. — Но в области проводной связи вы пока присутствуете только в столице. — Да, действительно. Но у нас есть планы входить в наложенные сети связи других регионов, строить общероссийскую сеть проводной связи. — Проникнуть сразу во все регионы вам помогла бы покупка «Связьинвеста». — К «Связьинвесту» мы имели интерес всегда, потому что это наш основной бизнес. Мы должны в нем поучаствовать. Однако со сроками продажи госпакета нет никакой ясности. Мы питаемся теми же заявлениями чиновников, что и вы. — Потенциальных претендентов на «Связьинвест» немного, и вы — один из самых крупных. Вы могли бы как-то повлиять на чиновников, простимулировать их... — Сейчас уже рынок такой, что как-то тайно повлиять невозможно. Мы — открытая компания, публичная, мы должны будем тут же опубликовать, что за переговоры мы вели, что подписано, какие условия. Никак не повлияешь на этот процесс. Захотят — продадут, не захотят — не продадут. — Какая схема продажи «Связьинвеста» для вас наиболее предпочтительна? — Наиболее прозрачная. — Со «Связьинвестом» у вас сейчас общий актив — Московская городская телефонная сеть, причем у «Системы» там 55,6 процента голосующих акций, а у «Связьинвеста» — 28. Без согласия «Связьинвеста» вы не можете произвести IPO МГТС. Тем более что в случае IPO «Связьинвест» лишится контроля над компанией. Вы как-то решаете этот вопрос? — Пакет МГТС — проблема действительно давняя. Без IPO МГТС мы не можем цивилизованно привлечь деньги, чтобы провести цифровизацию московской сети (сейчас цифровизация сети МГТС — 18%; для сравнения: на Урале она превышает 50%. — «Эксперт»), без цифровизации мы не можем предоставлять москвичам новые услуги. А «Связьинвест» никак не решится продать нам этот пакет, который, им, наверное, не совсем-то и нужен: он же у них не контрольный. Думаю, в конце концов этот вопрос как-то решится. — Иногда топ-менеджеры «Системы» упоминают о каких-то намечающихся проектах в Индии, других азиатских странах. В каком это все сейчас состоянии? — Что касается Индии, мы очень давно ведем переговоры и, думаю, что, может быть, в этом году уже их завершим. Мы хотим войти на индийский телекоммуникационный рынок, а также начать там проекты в области микроэлектроники. — А чем вас так Индия привлекла, страна-то бедная? — Конечно, небогатая, но народу очень много, и покупательная способность индийцев медленно, но увеличивается. Кстати, здесь, в России, ARPU (средний доход в месяц от абонента мобильной связи) все время падает. А в Индии растет. — В Китае рынок еще больше. — Китай тоже нас интересует. Азия для России еще со времен СССР — традиционный рынок. Сейчас идти в Западную Европу бесполезно, там уже все занято, и очень плотно, сильная конкурентная борьба. Поэтому мы нацелены на Восток. — Вы начали развивать новую телекоммуникационную технологию — сеть сотовой связи cdma-450 (IMT-МС-1Х). Мнения о ней очень разные, перспективы неясные. Почему вы начали туда инвестировать? Тем более что у вас уже есть успешный сотовый оператор — МТС, а новая сеть в какой-то мере будет ей конкурентом. — У нас исторически была компания, которая работала в аналоговом стандарте NMT-450 — «Московская сотовая связь». Когда этот стандарт стал устаревать, компания резко потеряла рыночную долю, ее надо было либо закрывать, либо переводить сеть на новую технологию в том же частотном диапазоне. Мы выбрали последнее, так как появилась технология cdma-450. Оператор «Скайлинк», который начинает строить сеть по этой технологии, — не конкурент МТС, работающей в стандарте GSM. Сеть cdma-450 будет использоваться для супервысокоскоростной передачи данных, в них возможен скоростной доступ в Интернет, передача картинок, оказание мультимедийных услуг и прочее. И это совершенно другая ниша, не имеющая отношения к бизнесу МТС. «Эксперт» |