Где живут бизнес-ангелы?

На экономическом жаргоне «бизнес-ангелами» называют частных инвесторов, вкладывающих личные средства в рискованные проекты: предприятия на ранней стадии развития или инновационные идеи с минимальным технико-экономическим обоснованием. Еще несколько лет назад в России это словосочетание знали только специалисты. Но люди, дающие деньги на бизнес, были всегда. Кто они? И каковы перспективы отечественного рынка частного инвестирования?

Бизнес-ангелы есть во всех странах с рыночной экономикой. Но слово это родилось в США. Именно там их ряды наиболее многочисленны. По оценке экспертов, сейчас в Штатах около 300 тыс. частных инвесторов, действующих в одиночку или в составе различных ассоциаций.

Деньги бизнес-ангелов – нередко единственно возможный источник финансирования для предпринимателей, у которых нет шансов получить кредит в банке. Как правило, «ангелами» становятся владельцы успешных компаний или высокооплачиваемые топ-менеджеры, желающие инвестировать свободный капитал в бизнес на стороне. Обычно бизнес-ангелы отбирают рискованные, но очень доходные проекты – с перспективой получения 25-50% годовых в долларах или евро. Немаловажен и эмоциональный фактор. Новое дело – это новый опыт, возможность протестировать свое рыночное чутье. Однако, пожалуй, только это и роднит российских бизнес-ангелов с их зарубежными коллегами. Основные методы их работы отличаются друг от друга.

– Доля в проинвестированной фирме, которую приобретают западные инвесторы, не превышает 50%, – рассказывает Евгения Горская, занимающая сегодня созданием Московского клуба бизнес-ангелов. – Те же американцы стремятся сильнее заинтересовать партнеров в успешном развитии совместного проекта. А российским инвесторам важнее контроль за использованием денег. Они рассматривают фирму, в которую приходят, как свой новый бизнес и требуют от ее создателей контрольный пакет акций. На это есть несколько причин. Во-первых, в нашей стране не хватает квалифицированных наемных менеджеров, которым можно было бы поручить управление компанией. Во-вторых, отсутствуют традиции, культура ведения бизнеса в интересах сторонних акционеров.

Численность заокеанских частных инвесторов поддается оценке. Они действуют на открытом рынке, часто объединяя свои средства для групповых вложений в различные проекты. Сколько бизнес-ангелов в России, даже приблизительно не знает никто. Каждый работает сам по себе, находя объекты для вложения с помощью личных связей. Это их делает невидимыми для всех остальных, не входящих в круг их доверенных лиц.

Впрочем, в последние годы предпринимаются попытки исправить ситуацию, создать площадки, на которых две ищущих друг друга половинки – бизнес-ангелы и начинающие предприниматели, изобретатели-инноваторы – могли бы встретить друг друга.

В первую очередь – это выставки инвестиционных проектов. Первая Межрегиональная ярмарка бизнес-ангелов и инноваторов прошла в апреле 2003 года в Нижнем Новгороде. Но в качестве «ангелов» на ней зарегистрировалось всего несколько бизнесменов. Более солидной была Четвертая всероссийская венчурная ярмарка, состоявшаяся в октябре в Перми. На нее приехало около 100 представителей различных инвестиционных структур. Форум патронировал тогдашний министр промышленности и технологий России Илья Клебанов, отбор проектов был жестким как никогда. В итоге возможностей для общения оказалось немало, пиаровский эффект получился заметным. А что касается всего остального… Авторы 45 проектов, представленных в Перми, запросили на их реализацию около $90 млн. Но, как отметили эксперты, подводя итоги ярмарки, в реальности суммы запрашиваемых инвестиций были завышенными, а бизнес-планы довольно туманными.

– Никто не даст деньги, если компания просит в пять раз больше, чем ее нынешний оборот, – обратил внимание на типичную проблему представитель Российского технологического фонда Дмитрий Лисенков.

Как видим, познакомить инвесторов и их потенциальных партнеров – это только полдела. Вторая, и еще более важная часть проблемы – согласование их взаимных интересов. Как ее решать? Путей два. Первый: развитие сети венчурных фондов и ассоциаций частных инвесторов, проводящих экспертизу перспективных проектов, что называется, в режиме online. Такая тенденция главенствует в США, других западных странах. Второй путь: установление доверия между потенциальными участниками сделки через различные неформальные контакты. Какой из них эффективнее в условиях России? Готовы ли наши «ангелы» сбиваться в «стаи» и отдавать свои деньги профессиональным посредникам?

Полет в одной стае…

Хорошая новость: если до недавнего времени инвестиционные фонды в России создавали иностранцы, госструктуры и олигархические банки, то в последнее время этим бизнесом начали интересоваться средние отечественные компании. То есть тот бизнес, который заинтересован работать с себе подобными предприятиями, предъявляющими спрос на инвестиционные ресурсы в пределах $1-2 млн. Пример такой тенденции – фонд «Технокапитал», создаваемый московской инвестиционной компанией «Лидинг».

«Лидинг» вырос в конце 90-х годов на брокерских операциях с долговыми обязательствами. Однако к 2000 году доходность этих операций упала, и его владельцы начали искать новое поле деятельности.

– Мы увидели, что в нашей стране есть много ученых, нуждающихся в средствах для реализации своих идей, и инвесторов, готовых вкладывать в них деньги, – рассказывает заместитель генерального директора инвестиционной компании Дмитрий Шашкин. – Но инвестиционные проекты – это не рыночный продукт. Найти их путем размещения объявлений невозможно. А отобрать действительно интересные и потенциально прибыльные варианты еще труднее. Придется иметь дело с горой песка, в которой изредка будут попадаться золотые самородки. Значит, нужно поручить эту работу посреднику, который будет разгребать идеи и выдавать на-гора «полуфабрикаты» – проекты с подробным бизнес-планом, технико-экономическим обоснованием и просчитанным объемом инвестиций.

Таким посредником и должна стать управляющая компания фонда «Технокапитал» УК «Лидинг». Размер самого фонда «Технокапитал» его создатели на первых порах определили в $11 млн. В роли потенциальных клиентов «Лидинг» видит компании, чьи операции с ценными бумагами он обслуживал раньше.

– Многие из них не против того, чтобы попробовать себя в роли инвесторов, – утверждает Шашкин.

Но прежде чем предложить такие услуги, «Лидинг» сам в течение трех лет накапливал опыт прямого инвестирования. За это время он рассмотрел более 200 проектов. Пять из них были проинвестированы в общей сложности на $1 млн. – одни очень удачно, другие не очень. Сейчас в работе остались два проекта – в сфере бытовой химии и биосенсорных технологий.

По мнению руководителей «Лидинга», создание фондов-посредников, связывающих бизнес-ангелов и авторов инновационных идей, может кардинально изменить ситуацию на рынке наукоемких технологий. Здесь такая инфраструктура просто необходима. Другой вопрос: когда она появится?

– Это выгодный бизнес. С 2005 года венчурные фонды объемом $5-6 млн. начнут расти как грибы, – дал прогноз на пермской ярмарке генеральный директор фонда «Русские технологии» Михаил Гамзин и тут же признал: – Но пока это рискованно.

Стандартные схемы создания венчурных фондов в России еще не отработаны. Убедить инвесторов внести деньги в фонд непросто, освоить инвестиции не менее трудно. Да и список отраслей, представляющих интерес, намного шире, чем традиционно интересующий венчурных капиталистов хайтек. Кто и как работает в остальных?

Полет в одиночку

Московский бизнесмен Алексей Волошин не обращается за проектами к посредникам и не ищет партнеров на выставках. Почти все проекты ему предложили знакомые. И это наиболее типичная схема действий российского бизнес-ангела.

Капитал Волошин заработал на торговле черными металлами и нефтепродуктами. После августовского кризиса он вышел из этого бизнеса, а спасенные деньги стал вкладывать в различные проекты. В высокорисковые – до $300 тыс., а там, где риски невелики, – от $1 млн. до $10 млн. В целом сделал более десятка инвестиций в совершенно разных областях – от лесопереработки до виноделия.

Офис Волошина – две комнаты в центре Москвы. Больше не требуется, так как каждый проект – отдельное предприятие, живущее самостоятельно. Функции Волошина заключаются в том, чтобы оценить перспективы бизнес-плана, подобрать грамотную команду и регулярно следить за тем, как работают его инвестиции. Сейчас он занимается производством вина в Крыму и сотовой связью. Но наиболее выгодным считает строительство коттеджей и офисов на продажу. Вложения в недвижимость очень надежны, а рынок этот в России растет в последние годы так быстро, что позволяет удваивать вложения.

Интересовался Волошин и высокими технологиями. Просмотрел несколько десятков наукоемких проектов. Некоторые были довольно интересными. Например, один ученый предложил вложить $10 млн. в развитие нового транспортного средства, альтернативного железнодорожным поездам. На эти деньги он намеревался сделать опытный образец, а потом планировал привлечь еще более масштабные инвестиции в банках или фондах. Но сотрудничество с учеными у Волошина не сложилось.

– С людьми науки работать сложно, – считает он. – У большинства из них эмоции подавляют рациональный подход к делу. Они так очарованы своими изобретениями, что не считают нужным серьезно анализировать, кто реально их захочет купить. Сложно договариваться о распределении долей в проекте. Я привык владеть контрольным пакетом, а для изобретателей 49% акций бывает мало. Другая проблема – оценка эффективности инновационных проектов. Как правило, речь идет о ноу-хау, которые просто не с чем сравнить. Поэтому я предпочитаю заниматься более «приземленным» бизнесом.

Почему предприниматели обращаются к Волошину, а не идут в банк или в инвестиционный фонд? Ответ прост: с частным лицом иметь дело комфортнее.

– Для многих непреодолимым препятствием становятся бюрократические формальности, исполнения которых требуют официальные учреждения, – говорит Волошин. – Для меня же главное не собрать гору справок, а лучше узнать партнера. Часто достаточно бывает просто поговорить, чтобы примерно понять, чего можно ожидать от этого человека. Но, конечно, я не инвестирую вслепую. Прежде чем вкладывать деньги, прошу ответить на ряд вопросов, проясняющих перспективы проекта. Если речь идет, к примеру, о производстве, я задаю такие вопросы: «Насколько востребован продукт, который вы предлагаете? Есть ли на рынке его аналоги? Каковы преимущества вашего продукта? Сколько времени и денег потребуется на организацию его производства? Каковы главные риски проекта?».

Волошин сам развивал свой первый бизнес исключительно на частные деньги. И постоянно вспоминает слова, сказанные ему одним американским партнером: «Банки начнут давать тебе деньги тогда, когда они тебе будут уже не нужны».

Что касается идеи объединить бизнес-ангелов для групповых инвестиций, вывести их на открытый рынок, как в США, то к ней Волошин относится скептически:

– В России сегодня большинство частных инвесторов не желают передавать свои деньги третьим лицам. Они предпочитают инвестировать сами, чтобы не оказаться обманутыми.

А раз так, то бизнесмены, подобные Волошину, и дальше будут искать проекты главным образом в своем окружении. И для подающего надежды предпринимателя встреча со своим бизнес-ангелом останется делом случая.

Такое массовое движение частных инвесторов, как в США, у нас пока невозможно. Вложения в инновационные проекты привлекательны, но слишком рискованны, чтобы конкурировать с недвижимостью и голубыми фишками, в которые размещают свои накопления успешные менеджеры. Инвестиционные фонды делают только первые шаги. Их слишком мало, чтобы утолить финансовую жажду всех желающих. И они слишком неопытны, чтобы заслужить доверие бизнесменов, способных самостоятельно вложить несколько сотен тысяч и миллионов долларов. Да и российское законодательство оставляет желать лучшего: одно двойное налогообложение инвестиций чего стоит. Условий для того, чтобы частные инвесторы вышли из тени, начали активно объединяться в ассоциации и оставлять свои адреса в Интернете, у нас просто нет.

А КАК НА ЗАПАДЕ?

В годы технологического бума на рубеже ХХ-ХХI веков бизнес-ангелы вкладывали в развитие американских и европейских компаний в несколько раз больше, чем все остальные инвестиционные структуры. Только в Великобритании их примерно 20-40 тыс. Однако с 2000 года, когда рухнули биржевые индексы компаний, появившихся на волне Интернет-революции, число частных инвесторов в развитых странах мира стало уменьшаться.

– Реальная роль бизнес-ангелов в обеспечении молодых компаний финансовыми ресурсами ниже, чем это многие думают, – считает Макс Баутин, управляющий фондом британской компании NW Brown Group. По его оценкам, 40% частных инвесторов Великобритании вкладывают в бизнес на начальном этапе всего по $20-30 тыс. И только 1% инвестирует больше $1 млн. Главные сферы интересов британских бизнес-ангелов – разработка программного обеспечения, биотехнологий, электроники (на каждую их этих отраслей приходится примерно по 10-15% вложений). И только 7% частников инвестируют в производство.

Источник: журнал "Свой бизнес"