| Владимир Энтин, директор Центра правовой защиты интеллектуальной собственности, адвокат, член-корреспондент международной академии сравнительного права, рассказывает о состоянии современного российского законодательства в области авторского права. - Как бы Вы представили историю вопроса интеллектуальной собственности в нашей стране? - История вовлечения интеллектуальной собственности в гражданский оборот восходит к Советской России. Суть бартерной сделки сформулировал Остап Бендер «идеи наши, бензин ваш». Вообще первоначально в Советской России было тяжелое отношение к всякой собственности, которая рассматривалась как буржуазный пережиток и помеха построению более справедливого общества. На заре советской власти Декретом СНК от 26 ноября 1918 г. авторское право было фактически отменено. Научные литературные, музыкальные и художественные произведения были объявлены государственным достоянием. Самовольное распространение и публичное исполнение произведений считалось нарушением государственной монополии и каралось. Все ранее заключенные договора с авторами признавались недействительными. Произошла национализация всех имущественных прав, в том числе авторских и изобретательских. Только к середине 20-х годов спохватились, что нельзя лишать творчество стимулов, а закрепление определенных прав или гарантированных законодательством преимуществ является толчком для развития в инновационной сфере. Формы стимулирования творчества сложились давно. Нужды придумывать велосипед не было. Бернской конвенции «Об охране литературных и художественных произведений» 1886 г. были придан универсальный характер, и она была открыта для подписания всеми государствами без каких-либо политических условий. В аналогичном ключе был решен вопрос и о присоединении к Парижской конвенции 1883 г. «О промышленной собственности». В качестве документа, подтверждавшего право на владение изобретениями, предлагалось выдавать патент. Именно с помощью таких документов исторически подтверждалось эксклюзивное право на занятие определенной деятельностью. Причем во времена французских королей патенты давались не только на совершение торговых операций, каперство, но и на занятие их обладателем государственных должностей. Патенты свидетельствовали и подтверждали, что никто, кроме их обладателя, не вправе заниматься указанной в нем конкретной деятельностью на законных основаниях. Отсюда исторически возникла уже сама идея временного закрепления монопольного положения за тем, кто вложил личные средства, не только материальные, но и интеллектуальные, в создание продукта. Этот концептуальный подход лег в основу всех последующих изменений, которые были связаны с тем, что в праве отдельно или самостоятельно охраняются все промышленно осуществимые виды использования изобретений. Каждое из таких использований опирается на определенные правомочия, перечисленные в международных конвенциях и конкретизированные в соответствующих национальных законах. Весь этот набор полномочий образует в гражданском праве институт «исключительных имущественных прав», которые дают ее обладателю временную монополию на совершение действий или дачи разрешения на совершение действий по использованию принадлежащего ему результата интеллектуальной деятельности. Следовательно, интеллектуальной собственностью в юридическом смысле слова является не сам результат, а исключительные права на его использование на условиях и в порядке, предусмотренном законодательством. Отсюда проистекает ряд следствий. Можно владеть самим предметом, например книгой, компакт диском с музыкой или компьютерной программой, устройством позволяющим отличать фальшивые денежные купюры от настоящих, но не иметь права тиражировать их самостоятельно или давать разрешение на их тиражирование или иное использование для удовлетворения потребностей публики. Таким образом, полномочия обладателя интеллектуальной собственности выходят за пределы использования отдельного предмета. - Расскажите, как связана интеллектуальная собственность со своим создателем? - У интеллектуальной собственности есть одно свойство - нерасторжимая связь со своим создателем. Эта связь традиционно слабее в области промышленной собственности и нередко потребляется товарным знаком производителя. В области авторских и смежных прав дело обстоит наоборот. Фигура автора, исполнителя приобретает решающее значение. Для нас главное, кто нарисовал того или иного человека, если это работа Рубенса, Эль Греко, или Рафаэля – одна ценность, произведение вышедшее из школы мастера другая. Касалась ли творения кисть мастера или нет от этого зависит ценность произведения. Тело человека, если, оно анатомически нарисовано, более точно, но менее известным художником не будет представлять такого же интереса для искусствоведов и коллекционеров, чем то, что принадлежит великим мастерам. Объектом здесь является не столько полученный результат в виде изображения тела, сколько уникальная связь между личностью известного человека и художественным результатом. Вот эта эфемерная связь с великой личностью и представляет собой самостоятельную ценность, закрепляемую бессрочным правом считаться автором произведения. Многие произведения авторского права никогда бы не дошли до публики, если бы их не исполняли. Мало кто способен получать удовольствие от музыки, только глядя на партитуру. Даже самый большой стадион может вместить до 200 тысяч зрителей, тогда как исполнения звезд эстрады расходятся миллионными тиражами. Творческая работа тех, кто сделал работу автора достоянием публики, внеся в это дополнительный творческий и интеллектуальный вклад, также подлежит охране. Соответственно, права этих лиц охраняются отдельно. - Поэтому в законодательстве об авторском праве появились две группы объектов охраны? Да. Для авторского права, прав исполнителей на первый план выходит личность автора произведения и исполнителя. Весь последующий коммерческий успех произведения и его исполнения определяется масштабом личности автора и исполнителей. Основанием для правовой охраны является творческий акт творения, с момента, когда он стал доступен человеческом восприятию. Применительно к промышленной собственности на первый план выходят не столько индивидуальные усилия, сколько результат коллективных усилий. Отправной точкой для правовой охраны здесь является не акт творения, признание со стороны государства ценности этого изобретения, данного товарного знака, полезной модели, или промышленного образца, причем эта ценность подкрепляется регистрацией и выдачей патента, предоставляющего права на использование. Это исходная правовая ситуация. Когда говорят о том, что надо создавать рынок, рынок на котором в коммерческий оборот окажется вовлечена вся интеллектуальная собственность (и та, которая недостаточно участвует в нем по соображениям секретности и безопасности страны, и та, что не может участвовать в силу правовой неопределенности, и та, которая не участвует в нем по причине неорганизованности профильного рынка) следует понимать, что одновременно будет существовать множество не связанных между собой рынков, разбитых по сегментам, или по блокам, в зависимости от свойств полученного результата интеллектуальной деятельности и оптимальных правовых инструментов, обычно используемых его охраны. Сейчас сложился рынок для объектов авторского или смежных прав. Для его вывода на более высокую фазу развития требуется четкая система регистрации всех правообладателей и своевременный учет всех происходящих изменений. Сейчас у нас эта часть рынка находится в зачаточном состоянии. В идеале все просто, если известно имя автора, то надо обращаться за разрешением к самому автору, а если поиск автора затруднителен, то в общество по коллективному управлению правами. Отсутствие единой базы данных, войдя в которую мы могли бы сразу легко установить правообладателя, с которым должно вести переговоры, заставляет заниматься розысками. Нередко действуют по принципу: заключу договор с обществом по коллективному управлению правами и тогда моя проблема станет проблемой отношений общества и автора. Но это не самое удачное решение, так как автор может заявить о своих правах и потребовать прекратить использовать его произведение, создав затруднения для пользователя, который действовал добросовестно, но все равно оказался в конфликтной ситуации. Когда произведение или права на него продаются, да еще и нередко в виде исключительных имущественных прав сразу нескольким возможным потенциальным пользователям, те в результате могут оказаться в сложном положении. Сложность усугубляется правовой малограмотностью как продавца, так и покупателя, в результате чего все последующие сделки оказываются юридически уязвимыми. Это мешает бороться со злоупотреблениями. Когда права никак не отслеживаются, то возможна ситуация «черного» нала, то есть, не задекларированных переуступок прав, поэтому фискальные органы настаивают на создании этого рынка. Есть еще и другая подоплека. Дело в том, что любая компания представляет интерес не только в связи со своей текущей деятельностью, но и в связи с перспективами. Перспективы можно оценивать только в связи с тем, насколько часто там создается новый инновационный продукт, закрепляемый патентом, каков у них портфель, позволяющий судить о стратегических возможностях развития компании не только через скупку и их обращения, но и по инновационному направлению. Опять-таки, отсутствие соответствующих систем поиска и оценки информации тоже сильно мешает. - Несколько слов об аспекте, связанном с правовым положением об участках рынка? - Государство заинтересованно в том, чтобы стимулировать инновационную деятельность, которая создает новые рабочие места, создает прорыв на рынке товаров и услуг. Но было интересно узнать, готовы ли власти пойти на создание определенных преимуществ для тех, кто вводит новую продукцию. Их все время сдерживает боязнь, как бы те, кому предоставляются налоговые льготы, не стали этим злоупотреблять и не использовать какие-то временные преимущества для того, чтобы создавать схемы ухода от налогов. Вот эта боязнь жульничества мешает позитивным действиям в этой сфере. В то же время сам статус определенных постановлением правительства инвестиций в ту или другую сферу как инновационных и особо социальных полезных, должен быть официально отработан. Еще одно направление. Государство активно участвует в фундаментальных научных исследованиях, ему интересно было бы не только вкладывать деньги, но и каким-то образом принимать участие в последующем использовании результатов этой деятельности. Вся беда заключается в том, что если перегрузить государственным вмешательством деятельность университетов, деятельность научно-исследовательских организаций, то получится, что они будут не заинтересованы в получении патентов, а будут заинтересованы в том, чтобы перепродать результаты на какой-нибудь стадии или в виде «ноу-хау», или как-то еще, условно говоря, чтобы не делится. В этой связи нужны меры практического характера. В Великобритании и в по истечение 16-ти из 20 лет охраны изобретения на любой патент может быть выдана принудительная лицензия, когда любой может использовать его в случае, если он не был освоен или был освоен не полностью. Государство, заинтересованное в вовлечении максимального количества изобретений в оборот, могло бы поставить условие, что для тех организаций–разработчиков, где участвовали бюджетные средства, открытая лицензия предоставлялась бы по истечение 10-ти лет. Что такое открытая лицензия? Это когда устанавливаются одинаковые ставки и лицензионные отчисления для всех тех, кто желает использовать изобретение, то есть получение специального разрешения не требуется, достаточно уведомить соответствующий государственный орган, который занимается регулированием в данной сфере, и выплатить через него отчисления в пользу правообладателя. Именно для того, чтобы быстрее вводилось в массовый оборот то или иное изобретение, а десять лет мне представляется достаточным сроком при нынешних темпах обновлений технологий. Но есть целый ряд таких изобретений, как, например, медикаменты, какие-то химикаты, которые проходят очень долгие специальные тесты, чтобы выяснить их безвредность для человека, возможность их использования по назначения без побочных эффектов, в этом случае целесообразно использовать другой механизм изменения сроков охраны медикаментов и биотехнологических изобретений. В этом случае должны быть другие критерии или основания для получения принудительной лицензии. - Каково на сегодняшний день состояние рынка интеллектуальной собственности в России? Куда мы двигаемся? - На мой взгляд, рынок интеллектуальной собственности в России бурно развивается, но к его бурному развитию государство оказывается не готово. В результате большое количество патентоспособных изобретений и патентоспособных новаций используется по серым схемам. Получается, что финансируя свои научно-технические разработки или фундаментальные исследования, мы финансируем без какой-либо реальной отдачи и мировую науку, и мировую технологию. - С какими вопросами чаще всего Вы сталкиваетесь как адвокат, какие из них оказываются наиболее сложными при использовании действующего законодательства России? - Первое, это споры по поводу того, кто является реальным правообладателем и ситуации, когда право требования на результаты тех или иных научно-технических разработок возникает, причем на законных основаниях, одновременно у нескольких субъектов, и в результате это приводит к тому, что до юридического разрешения вопроса, использование становится или проблематичным, или рискованным. И вторая проблема связана с недостаточной подготовкой судей общей юрисдикции в отношении проблем, связанных с интеллектуальной собственностью. Какие-то вещи они оценивают скорее на интуитивном уровне, чем на уровне знания. - А с какими проблемами чаще всего приходится сталкиваться, когда речь идет о шоу-бизнесе? Часто возникают споры о незаконном использовании брэндов и творческих псевдонимов? - Совершенно верно. Я слышал очень много историй по поводу клонирования тех или иных популярных исполнителей, либо популярных групп, когда под видом одной группы разъезжает совершенно другая и тем самым создает негативное впечатление о реальных обладателях брэнда. С точки зрения законодательства, что здесь происходит? Существует такие понятия, как право на имя, фирменное наименование, и товарный знак. Когда создается или раскручивается та или иная группа, желательно чтобы псевдоним или популярное название было закреплено. Единственный способ закрепления, который известен Российскому законодательству, это закрепление с правами юридического лица или закрепить за собой товарный знак. Если все это оказалось не выполнено, то средств правового воздействия на ситуацию, кроме как ставить вопрос о нарушении прав потребителя у правообладателя нет. Так что эта ситуация имеет правовое решение, хотя, конечно, это не избавит нас полностью от подделок. - Как бы Вы определили направление развития рынка интеллектуальной собственности, какие вопросы надо решить в первую очередь? - Направление движения рынка интеллектуальной собственности определено нашими международными обязательствами. Мы договорились, что не позднее 2005 года мы приведем свое законодательство в области интеллектуальной собственности в соответствие с теми стандартами, которые разработаны в Европейском союзе, причем мы высказались за стратегическую ориентацию в отношении Европы в этом вопросе, а не то, как это решается в других странах. А если мы такую работу запланировали, то нужно в каждой из этих сфер двигаться достаточно быстро. Я полагаю, что наше законодательство готово не хуже, чем законодательство таких стран как Болгария и Румыния, которые должны к 2007 году выполнить свои обязательства по приведению своего внутреннего законодательства в соответствие со стандартами, принятыми в Европе. Нам это будет проще, наше законодательство не менее продвинуто, а в некоторых случаях и более, осталось только систематизировать и сопоставить, что мы уже сделали, что нам еще остается сделать, каковы препятствия и какие последствия будут иметь изменения законодательства в данной сфере, и подготовится к этим необходимым изменениям. Но мы также серьезно отстаем по целому ряду направлений: в отношении баз данных, мы не охраняем базы данных как самостоятельное право, а только через авторское право, этого сейчас недостаточно, нужно еще разработать охрану баз данных, как самостоятельных объектов. Во-вторых, нужно очень внимательно проанализировать наше законодательство в отношении промышленных образцов и полезных моделей, особенно это касается легкой промышленности, где изменения происходят буквально в течение полугода-года. Ситуация, когда более полутора лет уходит на регистрацию прав, недопустима. Возможно, целесообразно использовать опыт Евросоюза, где зарегистрированные полезные модели охраняются и от копирования и от имитации одновременно, а если вы не зарегистрировались, то вам охрана предоставляется на срок до трех лет от копирования без каких- либо изменений и улучшений вашей продукции. Это призвано обеспечить гибкое функционирование предприятий легкой промышленности. Нам нужно также более гибко относиться к правовым способам использования инноваций. http://www.kreml.org |