| Развитие идей от лаборатории до производства во всем мире шло по двум направлениям. Первое — создание внутренних инновационных подразделений крупных компаний. Например, в телекоммуникационном гиганте АТ&Т в начале 90-х было создано около 50 таких ячеек, функционирующих по так называемой «матричной» системе, что помогло ей к 1995 году удвоить стоимость своего бизнеса. А машиностроительной компании Digital Equipment, с помощью «целевых» групп специалистов, удалось сократить сроки реализации проектов в 2 раза. Второй способ — развитие отдельного венчурного бизнеса, к нему крупные компании имеют косвенное отношение — они просто покупают пакеты акций фирмовичков, которые делают ставку на интересные направления. Например, компьютерный гигант Cisco уже много лет занимается не столько разработкой, сколько скупкой перспективных «стартапов», используя свое имя для их продвижения. Колыбелью «новой экономики» стала электронная биржа NASDAQ — национальная котировальная система. Выставить на продажу акции недавно образовавшейся компании в ней было гораздо проще, чем, например, пройти процедуру листинга на Нью-Йоркской фондовой бирже. NASDAQ соединяла разработчиков, которым нужны были средства и самые «рисковые» свободные деньги. По данным министерства торговли США, с 1995 по 2000 год рост экономики страны примерно на 30% происходил за счет компаний сферы ИТ, хотя на них приходилось всего 8% от объема ВВП. Известные всему миру компании Microsoft, Sharp, IBM и экономики целых государств — Японии, Израиля, «азиатских тигров», поднялись именно на инновациях. Сводный индекс NASDAQ, то есть средневзвешенная цена акций, торгующихся в системе, за пять лет вырос ровно в пять раз, с 1 тыс. до 5 тыс. пунктов. С помощью «новой экономики» американские финансисты надеялись обойти закон экономических циклов, но этого сделать не удалось. Трудное время К середине 2001 года наметился «кризис жанра» — массовый инвестор потерял доверие к высокотехнологичным компаниям. Исходя из здравого смысла, после многих лет безоткатного роста охлаждение могло наступить в любой момент, но все же его причина была объективной. Стоимость интеллектуальной собственности, а особенно — технологий «в зародыше», строго оценить практически невозможно. Недооценка и, тем более, переоценка ее перспектив имеет гораздо более широкий разброс, чем, например, оценка стоимости бизнеса компаний «традиционной» экономики. Там, по крайней мере, есть материальные активы, которые никуда не уйдут. Это — не недостаток high-tech, а просто его специфическая черта. Как и любое рискованное предприятие, инновационный бизнес хо_ рошо живет только на крепком общеэкономическом фундаменте. Когда приходится туже затягивать пояс, взгляды на проекты с высоким риском меняются в сторону консерватизма. Поэтому, когда, в начале XXI века стало ясно, что мировой экономике не удастся избежать спада, «новшества» стали неактуальными. Проще говоря, ушел с рынка их потребитель. По данным PriceWaterhouseCoopers, совокупные расходы на исследования и разработки в технологическом секторе с середины 2001 года к началу 2002 упали на $1,7 млрд, или на 8%. Индекс NASDAQ получил насмешливое прозвище «мыльного пузыря», к середине 2002 года он вернулся к начальному рубежу славного пути — 1000 пунктов. Инвестиционные фонды пытались «ловить» падающие в цене акции, но «дно» с каждым днем проваливалось все ниже. В конце концов, главной стратегией на рынке акций высокотехнологичных компаний стал «выбор лучшего из худшего», то есть, просто скупка бумаг компаний, которые, по крайней мере, не уйдут со сцены. Как всегда, легко пережить кризис может тот, кто обеспечил себе жировой запас. Такие гиганты, как Microsoft, могли продолжать исследования — по данным на 2001 год объем наличности компании составлял $30 млрд. А в целом разработки стали гораздо более экономными и практичными. Интересно, что многие исследователи заявляли о позитивном эффекте «возвращения в реальность». Например, руководитель научной лаборатории Hewlett Packard Дик Лэмпман говорил, что в период бума самым главным было не отстать от конкурентов, а теперь появилось время для того, чтобы внимательно оглядеться и найти новые интересные направления. Кроме того, компании, которые в это время все же покупали продукты, задавали конкретные и острые вопросы, что стало новым серьезным сти_ мулом. Поэтому многие крупные разработчики сократили объем инвестиций только номинально, например, Sun сократила финансирование исследований и разработок с $2 млрд в 2001 до $1,8 млрд в 2002 году, но эта сумма составляла более высокую долю ее доходов и направлялась в проекты, прошедшие строгий отбор. Еще один выход из трудной ситуации — слияние компаний, а следовательно, инновационных бюджетов. Это успешно удалось реализовать Hewlett Packard и Compaq, и не удалось Lucent и Alcatel. За три весенних месяца 2001 года, пока шли предварительные переговоры, акции Lucent и Alcatel потеряли 30% стоимости — рынок не дал утопающим выплыть вместе, и сделка была разорвана. Еще одно позитивное следствие «американской трагедии» состоит в том, что вынужденный тайм-аут лидеров позволил набрать вес компаниям других стран. Например, корейская Samsung Eleсtroniсs была названа деловым журналом Business Week самым быстрорастущим брэндом в мире за последние три года. По словам экспертов, «благодаря успешной инновационной деятельности второй год подряд компания уверенно увеличивает стоимость брэнда более чем на 30%». В последнем списке ведущих фирм, способных создавать на базе своих достижений устойчивые бизнес-модели, журнала Red Herring представлено более 20 неамериканских компаний, среди них европейские биотехнологические NeuroNova и PowderJect Pharmaceuticals, азиатские телекоммуникационные NTT DoCoMo и Singapore Telecommunications. NASDAQ оправился от потерь Рассвет уже близко — судя по новостям с американского технологического рынка, он готовится к новой стадии роста. Недавно опубликованный опрос агентств VentureOne и Ernst & Young показал, что за последний квартал венчурные инвестиции в Силиконовой долине возросли на 22%. Впервые после 2000 года фонды стали больше вкладывать в новый венчурный бизнес и меньше — в повторные раунды, в компании, уже находящиеся в их портфелях. В середине прошлой недели Agilent Technologies, ведущий производитель электроники и контрольно_измерительного оборудования (капитализация $18 млрд), опубликовала результаты последних трех месяцев (ноябрь-январь). Все ее показатели улучшились за счет возросшего спроса со стороны компаний полупроводниковой отрасли, а объем заказов на следующий квартал вырос на 53% к аналогичному периоду прошлого года и до максимального уровня с 2000 года, при этом объем заказов в сегменте Automated Test возрос на 74%. За год индекс NASDAQ вырос на 66% и впервые преодолел уровень 10 сентября 2001 года. Более подробно о ситуацииговорит динамика его компонента, если NASDAQ Biotechnology за год прибавил более 70%, NASDAQ Industrial — 80%, а NASDAQ Telecommunications — все 95%, то индекс банковских технологий NASDAQ Bank — всего 40%. Герои нашего времени Ни для кого не секрет, что после длительной стагнации американская экономика подала признаки жизни одновременно с началом войны в Ираке. Падение доллара началось уже позже, а первой стимуляцией стали государственные военные заказы. Ведущий аналитик Merrill Lynch Ричард Бернстайн еще в начале прошлого года заявил, что в плане технологических инноваций США возвращаются к ментальности времен холодной войны, и в следующие несколько лет ведущую роль будет играть государственное финансирование исследований. Примеров тому немало. Скажем, осенью 2001 года, когда в Америке рассылали пакеты со спорами сибирской язвы, главным хитом рынка стали малоизвестные компании биотехнологического сектора. Так, рост акций разработчика систем распознавания биологических агентов Cepheid за одну неделю составил более 250%. Две другие биотехнологические компании — Avant Immunotherapeutics и Nanogen — объявили о получении от правительства грантов на производство вакцин и средств диагностики заболеваний и в считанные часы увеличили свою капитализацию на 80%. Потом актуальными стали другие направления. Один из наиболее популярных гусеничных тракторов Caterpillar D9 был модифицирован американским технологическим институтом Technion в «боевой бульдозер» с дистанционным управлением. Хотя Caterpillar официально заявляла, что не имеет отношения к этим разработкам, ее акции, которые до того шли в ногу с индексом широкого рынка, с марта прошлого года начали стремительно его обгонять. К сегодняшнему дню они выросли в цене на 80%, в то время как индексы S&P 500 и Dow Jones прибавили около 45%. Химический холдинг 3M сделал ставку на новые материалы для современных систем охраны и «для защиты и транспортировки активных компонентов» и его акции, до этого стоявшие на месте, с августа прошлого года выросли на треть. Только на прошлой неделе Минобороны США заключило следующие «технологические» контракты: с корпорацией Boeing — ее подразделение получило $25,8 млн на разработку систем передачи данных на компьютерные системы лайнеров F/A-18 E/F Lot 28; с корпорацией Honeywell — она получила $5,1 млн из пакета $22,1 млн на усовершенствование контрольных процессоров, установленных в системе самолетов Kiowa OH-58D. Titan, сервисная компания Lockheed Martin, заключила контракт на $217 млн сроком на семь лет по обслуживанию компьютерной системы вооруженных сил. Об экологических и других «мирных» проектах информации гораздо меньше, и обычно это заявления о намерениях. Государствам пока не до них, а частным компаниям сначала надо заработать денег. |