| Кто не знает, что такое венчурный фонд! Появление новомодного слова в нашем лексиконе придало работы не только лингвистам, которые опредлили его как «рисковый». Поэтому венчурный фонд – организация рисковая, вкладывающая деньги в рисковый бизнес. Цель – получение прибылей выше обычных, существующих в отрасли, удовлетворение рыночного спроса, через внедрение прогрессивных технологий или продуктов. Мне повезло. Венчурных фондов в стране, хотя они сейчас и на слуху, - по пальцам пересчитать можно, а уж частных – еще меньше. И руководитель одного из них согласился дать интервью. Как же становятся "воротилами" венчурного бизнеса? В нашем случае, можно сказать, все произошло само собой. Десять лет назад я, молодой инженер-механик с дипломом Московского Института Народного Хозяйства им. Г.В. Плеханова (сегодня – Российская Экономическая Академия), и мои друзья - молодые "технари"-энтузиасты решили попробовать себя в наукоемком бизнесе. Тогда, конечно, таких слов слыхом не слыхивали. Просто мы пытались, причем на чисто любительском уровне, помочь специалистам в области медицины, разрабатывающим прогрессивные способы лечения заболеваний и продления активного периода жизни внедрить результаты их научных работ. Занимаясь поисками интересных разработок, мы познакомились с учеными (и не только медиками), убедились, как много интереснейших изобретений пылится на институтских полках. И решили попробовать довести их до ума: как теперь бы сказали - взялись за коммерциализацию разработок. Ученые, их авторы, не в состоянии были этим заниматься: нужны были профессионалы - управленцы и экономисты. Среди нас на тот момент таковых не было. И тогда я сделал первый серьезный шаг на новом поприще - поступил учиться на экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, стал магистром международного бизнеса, там же защитил диссертацию в области маркетинга. На какие средства был создан ваш Некоммерческий Международный Координационный Фонд «Развития Высоких Технологий» (НМКФ «РВТ»)? Мои друзья, довольно успешно занимавшиеся бизнесом, дали деньги на создание венчурного фонда, рассчитывая на участие в перспективных проектах, в которых они были заинтересованы лично. В 1999 году частный венчурный фонд был зарегистрирован. Однако заработал он совсем недавно - несколько лет ушло на "раскачку": поиск разработок, налаживание связей (в том числе зарубежных), подготовку персонала. Откуда вы берете перспективные проекты? Планирование продукта и его характеристик осуществляет наша аналитическая маркетинговая группа, и задает направление поиска. Перспективные разработки ищем везде, где только можно. Посещаем все специализированные выставки. У нас имеются давние, налаженные связи со многими академическими и отраслевыми институтами. Из них 300 заключили с нами прямые договора. Регулярно проводим конкурсы, помещая объявления в газете "Поиск" и на нашем сайте. На сегодняшний день в нашей Интернет-базе находится около 300 проектов (их общее количество – около 1000). Мы организовали их экспертизу, для чего привлекли ведущих ученых, которые входят в экспертный совет Фонда. В целом, поиск - это весьма трудоемкая задача. Особенно в условиях нашей большой страны и отсутствия единой информационной системы. Пытаясь облегчить проблему поиска, наши специалисты создали первую профессиональную систему представления информации о научных разработках в Интернет. Какова основная тематика проектов вашей Интернет-базы? Тематика самая разнообразная. Наибольшим интересом у посетителей сайта пользуются проекты, относящиеся к нефтегазовой отрасли, медицине, приборостроению, биотехнологии, экологии. Многие разработки значительно опережают мировой уровень. К примеру, новый вид лазерной сварки, позволяющий, с одной стороны, значительно удешевить существующую технологию для конечного потребителя, а с другой - резко расширить ее технологические возможности. Или технология лазерной диагностики и лечения многих (в том числе 60 % онкологических) заболеваний. Есть интересные нанотехнологии, превращающие, например, обычный бетон в материал, который не только не боится воды и имеет на порядок большую прочность, но одновременно необыкновенно легок, что позволяет ему не тонуть в воде. Большим спросом пользуются разработки из области телекоммуникаций и информационных технологий. Разработки по этим направлениям мы представим в базе в ближайшее время. Каковы условия предоставления подробной информации о проектах? Базу данных (а она постоянно обновляется) предоставляем всем интересующимся бесплатно. Более подробную информацию о деталях проекта и разработчиках можно получить немедленно, оплатив услугу (в том числе on-line, что особенно удобно для удаленных от Москвы пользователей). Недавно в наш фонд позвонили из Московского Авиационного Института - попросили связать с изготовителем датчиков для закупки партии. Для разработчиков из крупного регионального института это было полной неожиданностью: они впервые получили заказ через Интернет, хотя и предоставляли информацию о себе на различных сайтах. Каким образом вы находите зарубежных инвесторов? Вообще, поиск партнеров за границей - дело трудное. В первую очередь потому, что на зарубежном рынке нас никто особо не ждет. Существуют разные способы поиска инвесторов. Самый малоэффективный способ установить контакты - рассылать письма с предложениями о сотрудничестве. Часто они не доходят до менеджеров, оседая у секретарей. Более эффективный метод - прямые контакты на выставках и семинарах. К примеру, этим летом мы общались с японцами, корейцами, американцами, китайцами, немцами – заинтересованными инвесторами из 7-8 стран. Немаловажную роль играет предоставление информации о проектах на нашем сайте, английскую версию которого знают и за рубежом. Постоянными посетителями нашего сайта являются представители более чем 30 стран. Например, благодаря Интернету, с нами установила контакт производственная фирма из Израиля. Она обратилась к нам, заинтересовавшись информацией о медицинских измерительных приборах. Фирма намеревалась их купить, но для начала хотела убедиться, что они ей подходят. Поэтому сейчас нашими специалистами готовится опционный договор. Мы обязуемся поставить приборы в Израиль, фирма проведет их испытание и, если они ее устроят, купит. В качестве аванса она выплатит разработчикам 20-30 процентов от предполагаемой стоимости сделки. В случае неудачи эти деньги разработчики оставят себе. При этом фирма обязуется не использовать новинку в дальнейшем в коммерческих целях. В случае же успеха – доплатит оставшиеся 80-70 процентов на условиях лицензионного договора. Помимо этого, утвердиться на зарубежном рынке можно, организовав совместное предприятие или заручившись поддержкой солидного партнера, который и возьмет на себя продвижение ваших разработок. Когда выходишь на зарубежный рынок «под местным флагом» - снимаются многие административные барьеры и стереотипы. В этом случае время «раскрутки» и риски проекта значительно сокращаются. Часто приходится слышать, что представители иностранных фирм при переговорах с нашими разработчиками не всегда, мягко говоря, ведут себя « по-джентльменски». Ваше мнение? Такое случается, но винить надо прежде всего не зарубежных партнеров, а самих себя. Уж столько сказано об этом, однако до сих пор наши ученые легко попадают в простейшие ловушки. Незнакомые с патентным правом, не имея достаточного опыта ведения переговоров, они, случается, при первом же удобном случае непроизвольно раскрывают ноу-хау. Даже директора институтов, опытные, казалось бы, люди, за которыми стоят целые коллективы, бывают настолько польщены проявленным интересом к их персоне и их разработкам, что разглашают самую их суть. И недоумевают, когда переговоры неожиданно прерываются и к ним теряют всякий интерес... А спустя некоторое время за рубежом появляется патент на их новинку. Недавно одного российского ученого пригласили прочесть лекцию в Германии. Показали наисовременнейшее лабораторное оборудование, организовали прием в его честь... Ученому не терпелось рассказать, что и мы "не лыком шиты" - и такое можем, что зарубежным коллегам и не снилось... А финал все тот же. Можно привести еще много примеров, но вывод один - каждый должен заниматься своим делом: ученые - разработками, специалисты - менеджеры - их продвижением на рынок. Кажется, это понятно, буквально лежит на поверхности, но мешают амбиции, болезненное авторское самолюбие и отсутствие необходимых знаний по коммерциализации технологий. Отсюда и завышенные требования: "У меня настолько эффективная разработка, что я претендую минимум на 90 процентов прибыли". Каков ваш вклад в обучение ученых основам коммерциализации разработок? Когда лет десять назад мы вынашивали идею организации венчурного фонда, ученых-разработчиков было раз в 100 больше, чем экономистов и управленцев. Сегодня это соотношение уменьшилось вдвое, но управленцев по-прежнему единицы, а в США дело обстоит едва ли не наоборот. Ничего другого не остается, как учить ученых. Для этого при поддержке фонда Евразия в двух больших регионах - Подмосковье и Карелии - провели многочасовые семинары и тренинги по вопросам коммерциализации разработок. Обучили сотрудников порядка 50 научных организаций. Результаты отличные: ученым стало легче общаться с инвесторами и менеджерами. Сегодня они присылают нам вполне грамотные описания своих разработок. Всегда считалось: если знаний и опыта в продвижении новинок нашим ученым недостает, то самих разработок у нас множество. Однако в последнее время нередко слышишь: не хватает перспективных проектов. Так ли это? Действительно, если инвесторы во всем мире готовы вложить в эффективные проекты, скажем, миллион долларов, то разработчики в состоянии предложить не более, чем тысяч на 100. Соотношение приблизительно такое. И это нормально. Таких, что называется, прорывных разработок и не может быть много. Это все равно, что найти крупный алмаз - а ведь его еще нужно искусно обработать и суметь выгодно продать. Иногда кажется: вот он, алмаз, а на проверку - пустая порода. Совсем как у Маяковского: "Грамм добычи - годы труда". Однако, подчас сам процесс поиска и огранки приносит огромное удовлетворение. Такие идеи попадаются - просто дух захватывает! Жаль, не всегда удается довести их до ума. Зато сегодня у нас в "огранке" есть очень перспективные "алмазы". Возможно, одним из них станет разработка, в которой энергию лазера во многом заменяет энергия света. Это даст очень большую экономию средств при создании нового сварочного оборудования и значительно расширит сферу его применения. К примеру, при раскрое различных материалов - металлов, пластиков, их сварке, пайке, резке, где нужно и высокое качество, и большая точность. Объем продаж такого оборудования оценивается приблизительно более, чем в 0,2 миллиарда долларов. Возникают ли у вас проблемы при определении владельца интеллектуальной собственности? Нет, поскольку есть соответствующее законодательство - патентное право, которое определяет владельцев. Если, скажем, институт вложил средства в разработку, то он имеет право ее запатентовать. Если же он по каким-либо причинам этого не делает, автор идеи может запатентовать ее на свое имя. Как в случае успеха решается вопрос распределения прибыли? Каждый раз по-разному. Все зависит от степени участия. Если, скажем, ученый предлагает фонду проект на самой ранней стадии (когда еще нет даже лабораторного образца), мы постараемся найти для него инвестора, но сами вряд ли выступим в этой роли - слишком велик риск. Здесь наша роль может быть только на уровне посредника. Если же есть лабораторный или опытный образец, а исследование рынка дает положительный результат, то мы выступаем в качестве одного из инвесторов. Элементарный расчет: если предполагаемый объем продаж разработки за все время ее существования превышает миллиард долларов и она также удовлетворяет ряду критериев (обеспечена или есть возможность получить патентную защиту или ноу-хау, просматривается перспектива наращивания рынков, наличие достаточных конкурентных преимуществ и др.), то есть смысл вкладывать средства. В этом случае доля фонда при распределении прибыли может достигать и 50 процентов. Если же мы выступаем лишь как посредник, то наша доля колеблется в пределах 10-15 процентов. Что же касается инвестора, то, исходя из нашей практики, он далеко не всегда рассчитывает на контрольный пакет акций и его получает. Решающую роль при распределении прибыли может сыграть не столько величина его денежного вклада, сколько его бизнес возможности, имя в деловом мире. Если, к примеру, он владеет развитой научной и производственной инфраструктурой, разветвленной торговой сетью, то вправе претендовать на больший процент. И разработчику, и фонду это выгодно: мощный инвестор быстро продвинет проект на рынок и сумеет его реализовать. Согласитесь: фонду лучше иметь свою долю в 30 процентов с прибыли в 100 миллионов, чем 50 или даже 70 процентов от 10 миллионов. И суммы разные, и риски. Но ведь ваш фонд некоммерческий, поясните, пожалуйста? Мы действуем в рамках законодательства. А оно четко оговаривает: некоммерческая организация имеет право на прибыль, но идет она лишь на зарплату сотрудникам да на НИОКР - то есть на развитие нашей деятельности – ведь должен же фонд существовать на какие-то средства! А полученную фондом прибыль нельзя, как это принято в акционерных обществах, разделить между его учредителями. А как же вы собираетесь расплачиваться с вашими собственными инвесторами, ведь прошло уже больше трех лет? Для венчурного фонда срок невелик. Мы только встаем на ноги, живем сегодня, между прочим, на заработанные нами средства. В портфеле фонда и в России есть очень перспективные разработки, которые могут принести хорошую прибыль. Инвесторы, в основном, по мировым стандартам, выходят из инвестиционных проектов не ранее, чем через 4 года. Так что нашим инвесторам есть прямой смысл не спешить. |