| Инновационный скачок российской экономики должны обеспечить венчурные компании — связные между наукой и бизнесом. Для успеха необходима принципиальная позиция государства и заинтересованная реакция компаний-сырьевиков О том, что России необходим инновационный бум, не говорит сегодня только ленивый. Сырьевой уклад национальной экономики ставит страну в зависимость от прихотливо меняющейся международной ценовой конъюнктуры, на которую оказывают влияние самые разнообразные факторы не столько экономического, сколько геополитического характера. А в этой области Российская Федерация, к сожалению, не может пока претендовать на исключительное внимание со стороны ведущих мировых держав: кроме ядерных боеголовок и нефти, у нас нет других веских аргументов в свою защиту. Таких как, например, американский доллар, выдающееся положение которого в качестве международной (если не планетарной) валюты обеспечено в том числе высокой инвестиционной привлекательностью американской экономики — прежде всего ее авангардных инновационных отраслей, задающих технологические импульсы в общемировом масштабе. При этом первый из перечисленных аргументов уже не актуален: сегодня опасность исходит не от тех, для кого он был заготовлен: одно дело нацелиться на враждебное государство, другое — на относительно небольшую, но мобильную группу террористов. Что касается нефти, то и этот аргумент не обладает решающим характером: из-за политики стран — членов ОПЕК, где себестоимость нефтедобычи заметно ниже, чем в северном Ханты-Мансийском АО, мировые цены на углеводороды, бывает, «зависают» на невыгодном для России уровне, из-за чего, к примеру, приостанавливаются грандиозные трубопроводные проекты, типа Находкинско-Дацинского. Спору нет: в самой ближайшей перспективе добывающие, экспортно-ориентированные отрасли, такие как газовая, нефтяная, металлургическая, останутся основной базой экономического роста в стране. Не стоит обольщаться: поднять обработку куда как сложнее, чем сделать академический доклад на ту же тему. Однако пора бы привыкать к мысли о том, что дивиденды, извлекаемые Россией из своего положения сырьевика-экспортера должны направляться не столько на поддержание текущей социально-экономической стабильности, говоря проще — проедаться, сколько обеспечивать дальнейшее развитие, то есть в первую очередь — рост перерабатывающих, импортозамещающих отраслей, машиностроительного узла промышленности, тем временем стремительно приходящего в полную негодность. Без массового внедрения в машиностроительный комплекс прорывных инновационных технологий об удвоении ВВП и думать нечего. Как нам видится, коренная задача в этой связи — обеспечить устойчивую коммуникацию между заказчиками инноваций (будь то государство и подконтрольные ему концерны или частные ФПГ) и их исполнителями. Выполнение этой задачи должен взять на себя венчурный бизнес. Нам есть чем гордиться Принципиальная схема венчурного бизнеса представляет собой цепочку последовательных этапов. На первом центральная роль принадлежит автору инновационной идеи (энтузиасту от науки, коллективу малого предприятия или даже академического НИИ). На втором, когда возникает задача создания опытного образца (и попутные ей — набора персонала, приобретения оборудования и т.д.), собственно, и начинается венчурный этап реализации проекта: к нему подключаются эксперты венчурной компании, оценивающие рыночные перспективы продукта и рекомендующие инвестировать в обеспечение его серийного производства. По достижении этого уровня венчурной компанией, ставшей совладельцем бизнеса, принимается решение о его продаже — другому инвестору или через фондовый рынок. Тем временем скауты венчурной компании, прочесывающие запросы рынков, работают над продвижением уже следующего проекта. Нетрудно представить, что венчурный бизнес отличается высокими рисками, но, в случае удачи, — столь же высокой прибыльностью — от 50 до 100%. Венчурные компании выступают, таким образом, слугой двух господ — науки и бизнеса, своеобразной свахой, соединяющей интересы обеих сторон, коммуникатором, с помощью которого цели находят средства. По оценкам журнала «Эксперт» (см. «Неустойчивая динамика», № 23 (377) от 23.06.2003), в настоящее время в России действует, к сожалению, считанное количество венчурных компаний. Крупнейшие — пришедшее в мае венчурное подразделение Intel Corporation — Intel Capital, готовое проинвестировать в России 6 — 8 проектов, да венчурный дивизион «Альфа-капитал» — компания «Русские технологии». Общий годовой объем сделок — порядка 60 млн долларов, что составляет меньше двухдневного объема венчурного инвестирования в США. И это странно, так как российской науке — и прикладной, и фундаментальной — есть что предложить рынку. Согласно итогам регулярно проводимого журналом «Эксперт» Конкурса русских инноваций, наибольшее количество идей-победителей приходится на такие сферы, как биотехнологии и медицина, нанотехнологии, связь, приборостроение, оптическая электроника, энергетика. Мы также традиционно сильны в химических технологиях, аэрокосмической отрасли. Все это — основные направления западных венчурных инвестиций. Другими словами, качество отечественных инновационных разработок вполне отвечает мировому уровню технологий и даже опережает их. Подтверждение тому — мода на «русских» в Силиконовой долине — не только американском, но и международном венчурном центре. Государство сигнализирует Основными причинами отставания можно назвать незаинтересованное отношение к инновациям со стороны ФПГ сырьевой направленности, до сих пор предпочитающих экстенсивные сценарии развития — «вширь», а не «вглубь», а также недостаточно активную позицию государства. Правда, согласно принятой в прошлом году правительственной программе «О политике РФ в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу», правительство намерено предпринять сразу несколько разнообразных мер по активизации инновационного бизнеса. Это создание государственных и стимулирование формирования частных технопарков, инновационно-технологических центров, венчурных фондов и инвестбанков. (С этой целью правительство продекларировало готовность через государственный Венчурный инвестиционный фонд профинансировать на 10% десять наиболее актуальных и окупаемых, с его точки зрения, проектов.) Это и фактическая приватизация неэффективных КБ и НИИ, то есть обеспечение возможности использовать их фонды — интеллектуальные и материальные — для поддержки малого инновационного бизнеса. Это и финансирование кадровой подготовки — как будущих ученых, так и потенциальных венчурных бизнесменов. Это, наконец, формирование привлекательной для инвестиций в инновационный бизнес экономической и правовой среды. Речь прежде всего идет о снятии таможенных барьеров на пути в Россию импортного высокотехнологичного оборудования, которое могло бы подтолкнуть наши собственные разработки, и о налоговых льготах на НИОКР. Ну и самое, пожалуй, принципиальное: правительство определилось в инновационных приоритетах. Стало понятно, какие из инновационных направлений могут рассчитывать на государственную помощь — финансированием, продвижением на международные рынки и т.д. (что само по себе есть очевидный сигнал бизнесу). В десятке приоритетных, критических направлений — развитие нанотехнологий и производства новых материалов, биотехнологий в семеноводстве, создание парогазовой турбины нового поколения, катализаторов, усовершенствующих выпуск моторного топлива, информационные и телекоммуникационные технологии, электроника. Осталось дождаться, когда объемы государственного финансирования станут адекватными значению отобранных направлений (сейчас государство готово выделить на них лишь 200 млн рублей), а что еще важнее — когда на сигнал правительства отзовутся частные инвесторы. Основания для этого есть. Это, повторимся, и высокий уровень идей, укладывающихся в мировой инновационный мейнстрим, и сравнительно недорогая, но образованная рабочая сила. Источниками наполнения бюджетов венчурных фондов в этом случае могут стать средства отечественных вертикально-интегрированных компаний (так или иначе заинтересованных в выпуске и новых, повышенной прочности материалов, и энергосберегающего оборудования, и в усовершенствовании нефтехимического производства), и западные компании — прямые инвесторы или участники фондового рынка, и в конце концов население(конечно, посредством управляющих компаний). Сначала надо испугаться Инновационные скачки в нашей стране традиционно происходили исподволь и обеспечивались не стремлением стать ведущей экономической державой, а случались потому, что дальше было некуда, по нашей ментальной пословице:«Гром не грянет — мужик не перекрестится». Например, накануне Первой мировой войны в России превалировали западные продукты и технологии, импортировались не только оружие и боеприпасы, станки и машины, минеральные удобрения и синтетические краски, оптика и измерительные приборы, но даже пенька и сноповязальный шпагат, — казалось бы, продукты чисто русского экспорта (см. «Памяти КЕПС», «Эксперт», № 43 (303) от 19.11.2001). Надо ли напоминать, какой катастрофой закончилась для России эта война? Индустриализация проходила на фоне экономических, политических, а затем и военных успехов Третьего рейха. Создание атомного оружия и покорение космоса — два самых грандиозных отечественных инновационных проекта — был и ответом на угрозу третьей мировой войны. Что ж, выходит, что нам снова нужно бодрящее, катализирующее ускорение ожидания катастрофы. Пожалуйста: собственники и директорат российских компаний уже, слава богу, начинают воспринимать как угрозу перспективу присоединения России к ВТО. Теперь наша задача не допустить оцепенения от ужаса, а начать без устали, не отчаиваясь «двигать лапками», как та лягушка, что таки выкарабкалась из кувшина. Опасности сплачивают и интенсифицируют процессы принятия критических решений. Наш сегодняшний «авось» — поскорее создать все возможные — экономические, законодательные, идеологические — условия для обеспечения инновационного рывка в обрабатывающей промышленности. В этом смысле, чем больше будет испуг, тем эффективнее окажется антикризисная программа. «Эксперт-Урал» |