В стране, где нет доверия к национальным валюте и институтам, где инфляция выше 10%, развития инноваций не может быть, считает Евгений Гавриленков. Справка: Гавриленков Евгений Евгеньевич, управляющий директор группы компаний «Тройка Диалог», проректор Высшей школы экономики, профессор Евгений Гавриленков: «Я убеждён, что несерьёзно рассуждать на тему промышленной политики как инструмента более точной настройки системы, пока мы не добьёмся инфляции в 2—3%» Для того чтобы запустить спрос на инновации в России, необходима какая-то особая промышленная политика? — В России — нет. В Японии, например, промышленная политика оказалась успешной: государство способствовало возникновению крупных интегрированных компаний — своего рода локомотивов инновационного развития страны. Не думаю, что в России такой механизм может сработать: вертикально интегрированные структуры у нас есть, а вот больших успехов пока нет. На мой взгляд, для нашей страны промышленная политика отнюдь не главное. Главное — создать нормальную институциональную и макроэкономическую среду. Что портит эту среду в нашей стране и мешает развитию инноваций? — Во-первых, дорогие деньги. Высокая и непредсказуемая инфляция — один из ключевых факторов, который мешает нормально думать о будущем. Предыдущие годы мы жили с инфляцией в 10—15%, а это очень много по меркам тех стран, где есть инновации и быстрое развитие промышленного производства. Даже Китай не жил с такой высокой инфляцией, не говоря уже про развитый мир. Обратите внимание, среди стран G-20 — а они производят 80% мирового ВВП — Россия единственное государство, где инфляция выше 10%. А среди 42 стран, производящих 90% мирового ВВП (их статистику публикует Economy), есть только три страны, помимо России, с инфляцией в 10% — Египет, Венесуэла и Пакистан. Как раз в этих странах инновациями особо и не пахнет. Я убеждён, что несерьёзно рассуждать на тему промышленной политики как инструмента более точной настройки системы, пока мы не добьёмся инфляции в 2—3%. Только в этом случае бизнес сможет развивать инновации. Инфляция ведь неудобна не только с точки зрения дальнейшего планирования. Нужно учитывать, что инфляция в 10% — это постепенное укрепление рубля в реальном выражении, и разрыв между уровнем российской инфляции и инфляцией в остальном мире каждый год приводила, приводит и будет приводить к снижению конкурентоспособности продукции отечественной промышленности. Во-вторых, необходима уверенность в будущем. Слабость институтов и конкурентной среды, неопределённость правового поля, отсутствие независимой судебной системы, достаточно произвольные решения, порой принимаемые регуляторами, — это факторы, не стимулирующие инновации. В нашей экономике не хватает и доверия к национальной валюте, поэтому у нас такая болезненная реакция на изменения валютного курса. Нужно не заставлять бизнес внедрять инновации, а сначала создать необходимую для их развития среду — доверие к валюте и институтам. Предыдущие 3—4 года искусственного стимулирования внутреннего спроса, в том числе путём ежегодного увеличения бюджетных расходов на 25-40 процентов породили завышенные ожидания. Внутреннее потребление было искусственно раздуто, что поддерживало высокий уровень инфляции. Когда эта постоянная подпитка оказалась невозможной, произошла болезненная коррекция, которую мы считаем кризисом Можно ли, на Ваш взгляд, в известной степени расценить антикризисную политику как антиинновационную? — Думаю, да. К сожалению, государство ведёт себя — и не только в антикризисный период, но и прежде — достаточно странно. Возьмём автомобильную (как самую показательную) отрасль — получается, что в России это не бизнес, а некий социальный проект, которому нельзя дать погибнуть (интересы слишком большого количества людей он затрагивает). Однако деньги, поступающие в эту отрасль, не стимулируют повышение эффективности и снижение издержек ни сейчас, ни в предыдущие годы, когда поднимались пошлины. С одной стороны, заявляется о необходимости поддерживать производство отечественных автомобилей, с другой — ни одна госструктура (кроме армии) не закупает их массово для своего пользования. Если бы государство ставило перед собой цель повысить качество отечественных автомобилей, то как один из мощных потенциальных потребителей этой техники, оно могло бы выдвигать к ней свои требования. Выходит, рассуждения чиновников примерно следующие: мы поддерживаем проект автомобилестроения как социальный и предлагаем населению покупать не совсем качественные изделия, а сами будем ездить на том, что подороже, благо денег в бюджете было много. Это не только экономически неффективно, но и в какой-то степени лицемерно. Саркози с чиновниками ездят на французских автомобилях. Другой пример — Германия, которая в период кризиса субсидировала не производителей, а покупателей автомобилей — им предоставлялась существенная скидка в случае замены старого автомобиля на новый. Поэтому, на мой взгляд, неадекватна не только антикризисная, но и в целом макроэкономическая политика страны. Есть ли в стране сила, способная улучшить макроэкономическую ситуацию? — Улучшить её несложно — надо сократить расходы бюджета. Мы сами усугубили ситуацию, которую сейчас называем кризисом. Именно предыдущие 3—4 года искусственного стимулирования внутреннего спроса, в том числе путём увеличения бюджетных расходов на 25—40% ежегодно породили завышенные ожидания. Внутреннее потребление было искусственно раздуто, что поддерживало высокий уровень инфляции. Когда эта постоянная подпитка оказалась невозможной, в конце прошлого-начале нынешнего года, произошла болезненная коррекция, которую мы считаем кризисом. Как ещё можно добиться благоприятной макроэкономической среды и более сбалансированного роста? Приведу пример с той же автомобильной отраслью — хотя это частный пример, но он типичен для многих других секторов экономики. До кризиса производство автомобилей росло темпами порядка 20% в год, не говоря уже об импорте, а протяженность дорог на протяжении 20 лет не менялась, что гарантирует пробки, избыточное сжигание топлива и прочее. Имеет ли смысл такое развитие? Поэтому необходимо создавать приемлемую рыночную среду, которая не допускала бы такой несбалансированности в росте, меньше тратить бюджетных средств, направлять их туда, куда требуется экономике, а не туда, куда считают нужным чиновники, меньше поддерживать неэффективные структуры, дать рынку найти более равновесные траектории роста. /, 24.07.09/ |