Началом предыдущего этапа принято считать создание 11 региональных фондов Европейского Банка реконструкции и развития в середине 1990−х годов. Номинально фонды назывались венчурными, фактически же они ограничились инвестициями в традиционные отрасли, не затронув хайтек. Государство на этом этапе лишь недоверчиво приглядывалось к инициативным попыткам и привыкало к иностранному опыту. Сегодня ситуация кардинально изменилась. Пришло понимание, что венчурное финансирование как раз и является главным инструментом коммерциализации разработок и технологий, созданных научным сообществом страны, а значит, может считаться одним из основных направлений ее инновационного развития. Ввиду высоких рисков вывести новые технологии на рынок можно лишь через частно-государственное партнерство. Создание фонда фондов – Российской венчурной компании (РВК) – и региональных фондов инвестиций в малые предприятия научно-технической сферы продолжает традицию, начатую в конце 1950−х годов американской программой SBIC, израильской компанией «Йозма», финской SITRA и рядом программ государственно-частного сотрудничества в инновационной сфере в других странах мира. Большинство из них сопровождались созданием условий, стимулирующих инновационное предпринимательство, в этот процесс вовлекались университеты и научные центры. В совокупности эти меры привели к созданию национальных инновационных систем. Для России подобное инновационное начинание представляет крупный образовательный проект, который заставит всех игроков выучить новые правила. За счет распределения рисков между государством и частными инвесторами планируется привлечь к вложениям в новые технологии прежде пассивных крупных отечественных институциональных инвесторов – банки, корпорации, негосударственные пенсионные фонды. Осваивать методы рискового финансирования им придется впервые. Тяжело будет и региональной власти. Схема формирования региональных венчурных фондов требует от местных властей на четверть профинансировать их создание (другая четверть поступит из федерального бюджета, а оставшаяся половина – от частных инвесторов). Больше того, собранные деньги придется отдать в управление частной компании. Наконец, и это едва ли не самое болезненное, отбирать проекты для инвестиций будут не чиновники, а профессиональные управляющие. «Открывая региональные венчурные фонды на паритетных началах с регионами, МЭРТ втягивает их в прозрачный процесс создания действующей индустрии поддержки малого инновационного предпринимательства», – говорит автор концепции РВФ Константин Фокин. По его словам, еще два года назад такая схема казалась нонсенсом: региональные чиновники хотели принимать инвестиционные решения сами. Дольше других сопротивлялась администрация Петербурга, которая вынашивала проект создания собственного венчурного фонда. Такой фонд, по замыслу чиновников, планировалось организовать в виде государственного акционерного общества с уставным капиталом 5 млн рублей, использование которых всецело контролировала бы администрация города. Однако после того как в 2006 году по мэртовской схеме заработали пять региональных фондов (в Москве, Татарстане, Пермском крае, Томской области, Красноярском крае), Петербург все же подал свою заявку в МЭРТ и в декабре 2006 года выделил бюджетные средства для формирования фонда. Сегодня Петербург в частности и Северо-Запад в целом имеют неплохие шансы получить капиталовложения сразу из двух государственно-частных источников, как РВФ, так и РВК. Так уж сложился выбор управляющих компаний, что при наличии в регионе хороших проектов они будут профинансированы. Причем поддержку получат и стартапы, и расширяющиеся компании. Однако венчурные фонды во всем мире вкладывают деньги не столько в идеи, сколько в энтузиаста-предпринимателя, который в идеале должен выйти из научной среды. Без этой фигуры запуск венчурной индустрии версии 2.0 окажется бессмысленным. /, № 21(323), 4 июня 2007/ |