| Родионов Иван Иванович, профессор Государственного университета Высшая школа экономики. Иван Иванович, в России создается механизм венчурного финансирования, подписаны все процедуры создания Российской венчурной компании (РВК). Какие задачи стоят перед этой структурой, ведь в стране уже работают некоторые венчурные фонды? Сегодня для России не столь важны деньги, сколько требуется построить механизмы венчурного финансирования, которые бы начали работать и обеспечивали развитие инновационной деятельности в стране. Да, за последние десять-пятнадцать лет у нас появились венчурные фонды и фонды прямых инвестиций, в том числе, как зарубежные, так и российские, но уровень развития этого бизнеса пока явно недостаточен. Главное, что государство хочет сделать в связи с созданием российской венчурной компании – перейти на качественно новый уровень – дать толчок развитию института венчурного финансирования. Это – основная задача. При этом надо отметить, что наше законодательство до сих пор несовершенно и в его рамках пока отсутствуют возможности организации работы венчурных фондов в том виде, как это делается на Западе. По сути дела, здесь речь идет об отношениях доверительного управления, которое в нашем праве должного развития пока не получило. С этой точки зрения было две альтернативы создания РВК. Первая – вначале разработать соответствующую законодательную базу, потратив на это два-три года и получить нечто абстрактное, которое не базируется на реальной практике, а просто удачно или неудачно копирует западный опыт. У нас уже есть опыт такого подхода, например, к развитию фондового рынка, к некоторым другим областям экономики. И он – не всегда удачен. Второй же путь – сначала ввязаться в драку, начав в тех условиях, что имеются и потом на основе накопленного опыта закрепить практику в праве. Поэтому было принято решение попробовать начать строить институт венчурного финансирования даже в несовершенной правовой среде. И мне кажется, данная инициатива получила достаточно правильное развитие, потому что МЭРТ, которое разрабатывало этот вопрос, пошло на привлечение к этой работе действующих структур, объединенных в составе Российской ассоциации венчурного и прямого инвестирования (РАВИ). Я принял участие в этой совместной работе МЭРТ и РАВИ, и на меня очень благоприятное впечатление произвело то, как представители МЭРТ по ходу этой работы стремились углубить свои знания в этой области, и прислушивались к тем рекомендациям, которые давала ассоциация. Более того, одновременно, фактически параллельно с предложениями по РВК, были сформулированы предложения в области совершенствования законодательства об инвестициях, требуемых для того, чтобы венчурный бизнес в России развивался так, как это принято в мире. Понятно, что разработка таких изменений в законодательстве – процесс достаточно длительный, его нельзя форсировать. Есть определённые процедуры, у этих процедур есть сроки, но, тем не менее, это очень отрадный факт. Другим любопытным моментом, связанным с этой работой МЭРТ и РАВИ было то, что в некоторых случаях государство было готово, поощряя создание института венчурного финансирования, пойти на преференции для венчурных инвесторов, большие, чем с точки зрения РАВИ было бы целесообразно. РАВИ выступала сама против себя? Не совсем так, ведь было очень важно, чтобы на начальном этапе венчурные инвестиции, которые осуществляются при государственной поддержке, не превратились в область, привлекательную для различных злоупотреблений. То есть государство строит эту систему так, чтобы венчурными инвестициями занимались те, кто готов заниматься этим серьёзно, по всем правилам, принятым в мире, а не для того, чтобы воспользоваться слабостью законодательной среды и желанием государства помочь – и на этом поживиться. Мне кажется, в действующем положении о РВК баланс разумного удалось обеспечить. С одной стороны, – государство взяло на себя функцию заботы о развитии данного института в стране. идёт на определённые затраты; с другой стороны – этот институт организован достаточно жёстко, таким образом, что он не станет излишне соблазнительным для тех, кто не собирается реально заниматься венчурными инвестициями, а хочет половить рыбку в мутной воде. А не слишком ли сложна схема создания РВК – сначала создаётся «центральная» РВК (фонд фондов), которая финансирует различные венчурные фонды, поддерживающие, со своей стороны, различные старт-апы. Эта схема имеет какие-то преимущества или недостатки, оправдана ли она? Я считаю, что оправдана. Обратите внимание – предложение по созданию фондов отраслевой и проблемной направленности, возникают постоянно. Например, за год до начала работы по созданию РВК с такой инициативой выступило Мининформсвязи и вышло непосредственно на Президента РФ. Оно хотело сделать фонд, который бы инвестировал в проекты в области информационных технологий. И это было сделано, но при этом достаточно сложно, процедура заняла более года. Повторять этот путь каждый раз каждому новому фонду было бы неразумным. Поэтому. в предвидении того, что такие фонды всё равно будут в различных отраслях образовываться (например, недавно возникла идея образования фонда инвестиций в нанотехнологии, да и сам МЭРТ создал несколько региональных венчурных фондов) и появилась идея сделать своего рода «фонд фондов», который бы по стандартной, заранее разработанной процедуре, дополнял бы государственными деньгами в определённой пропорции различные отраслевые и проблемно-ориентированные фонды. С этой точки зрения, РВК – это вполне разумная концепция. В мире тоже существуют фонды фондов, и в этом нет ничего плохого. А форма акционерного общества, использованная для РВК, связана с тем, что для государства, в той правовой среде, в которой мы живём, – другой формы просто нет. Она, возможно, не самая удачная, но она единственная. Возможно ли, с созданием РВК, рассчитывать на больший приток частных инвестиций в различные венчурные фонды, и, в частности, для развития прикладных научных разработок? Эти вопросы не так уж и связаны. На самом деле, недостатка в деньгах в стране нет, ни в виде венчурных, ни в виде прямых инвестиций. Вопрос скорее в том, что наши инновационные и научно-технические кампании просто пока не умеют работать с источниками таких инвестиций. С этой точки зрения создание РВК более важно – не с точки зрения притока инвестиций, а с точки зрения обеспечения условий для появления опыта работы с такого рода деньгами. Именно опыта работы у компаний, которые заинтересованы в венчурных инвестициях. Очень часто многие наши, которые работают в области высоких технологий, по-прежнему относятся к венчурным деньгам, как, к своего рода, грантам. То есть к таким деньгам, которые не надо возвращать, за которые нет ответственности, в результате вложения которых не должен быть создан успешный и растущий бизнес, который обогатит как инициаторов, так и инвестора. Они привыкли рассматривают инвестиции как разновидность потока денег, который они привыкли получать от государства в рамках старой системы финансирование НИОКР. Такой подход абсолютно неправильный, он, в конечном счёте, снижает конкурентоспособность наших инновационных компаний, не позволяет им в дальнейшем рассчитывать на получение денег на мировых рынках. Большинство венчурных фондов, которые инвестируют в нашу страну, зарегистрированы в офшорах. Что нужно, чтобы они стали больше инвестировать у нас, непосредственно в России? Это – некорректная постановка вопроса. Офшоры, это на самом деле не абсолютное зло. Офшор – это абсолютно нормальный механизм, построенный на том, что некая недоразвитая территория для ускорения своего развития идёт введение льготного налогообложения по определённым видам финансовых операций. В частности, это такая операция, как инвестиции в расчете на рост капитала. Например: если фонд зарегистрирован в России, и в результате инвестиций заработал какую-то сумму в виде роста стоимости своего капитала, то с этого дохода подоходный налог будет собран в полной в полной мере по той же ставке, что и в случае другой экономической деятельности. Но это неправильно, потому, что, во-первых, фонды формируются из чистой прибыли, которая уже когда-то была в полной мере обложена всеми налогами, а во вторых, фонд инвестируют в высокорисковые проекты, и если он рассчитывает на средний уровень возврата на капитал – никто денег ему просто не даст. Поэтому, если фонд будет регистрироваться в России, такая ситуация, когда он полностью платит все налоги на доход на капитал, сделает его абсолютно неконкурентным. Деньги с мирового рынка в него не придут, да и российские деньги предпочтут уйти из России. Потому что вложения такого рода фонд – были бы бессмысленными. Может быть, ситуация будет развиваться так, что у нас в каких-то из наших свободных экономических зонах будут снижены ставки на доход на инвестированный капитал, построены такие же примерно механизмы, как в офшорах, тогда да – это возможно. А пока этого нет, то разумно, когда инвесторы инвестируют из фонда, зарегистрированного в юрисдикции, где этот налог на капитал минимален (то есть в офшоре). Говорить о том, что офшоры – это абсолютное зло – глупо, потому, что тем же самым микроскопом можно и забивать гвозди и убить человека, если угодно, при этом микроскоп никто не рассматривает как зло, с которым надо бороться. У нас таких бирж, которые работают с акциями венчурных кампаний, пока ещё нет. Возможно ли их создание, и когда проект создания биржи, торгующей акциями высокотехнологичных компаний, будет рассматриваться? Запустить такого типа биржевую площадку трудностей никаких нет даже сейчас. Кроме того, эти работы ведутся, и в принципе – это можно сделать в любой момент. Другой вопрос, поможет ли это. Биржа хороша тем, что она обеспечивает переток средств от инвесторов, работающих в малорисковых и низкодоходных областях в компании, работающие в тех областям, где для инвесторов обеспечена высокая доходность, но риски выше. При этом, как правило, если компания не стала пока огромной, возможно сохранение действующими акционерами контроля над ней, а, следовательно, и ответственности за успех бизнеса. Если это компания из области высоких технологий, даже за рубежом для нее создается особая биржа, потому что такая компания, как правило, пока находится на таком уровне развития корпоративного управления, что нормальной бирже она не подходит. Ничего плохого в этом нет. Однако, как мы говорили выше, пока российские высокотехнологические компании пока настолько «дикие», что большинство из них не годятся даже для специальных бирж. Тем более сомнительно, что инвесторы глобального рынка будут готовы инвестировать в эти российские венчурные кампании через российские биржи. Риск западных площадок для них и так выглядит зачастую чрезмерным, а тут еще риски сложатся. Собственники наших высокотехнологических кампаний пока не научились рассматривать в качестве своей главной задачи заработать максимум для инвесторов. Пока их цель – решить какую-то научно-техническую проблему, в крайнем случае – обогатиться самому. Поэтому, до тех пор, пока эта ситуация не изменится, такие биржи просто не будут работать, потому, что не привлекут интереса инвесторов. Соответственно, не появится ликвидность, не будет расти стоимость акций и вся затея окажется бессмысленной. Т.е., скорее всего, сейчас просто не получится. Вот появится РВК, начнут работать венчурные фонды, через 3-4 года им потребуется выход их инвестиций, вот может быть тогда. /, 15.08.06/ |