СПРАВКА: Юрий Владимирович Яковец, академик Российской академии естественных наук, д.э.н., профессор Российской академии государственной службы при Президенте РФ. Председатель отделения исследования циклов и прогнозирования РАЕН, президент Международного института П.Сорокина – Н.Кондратьева, президент ассоциации «Прогнозы и циклы» РАГС. Юрий Владимирович, сегодня слово «инновации» стало очень модным. Почему именно сегодня тема инновационного развития стала такой актуальной? Инновационное обновление общества – периодически повторяющийся процесс в течение многих тысячелетий развития экономики и во всех странах. Почему возникает необходимость в нем? Если применительно к современным условиям, то это связано с тем, что каждые 10 лет меняются поколения техники и нужно осуществить обновление средств производства, обучить людей – с тем, чтобы они могли выпускать конкурентоспособную продукцию. В соответствии с законом, который раскрыл Н.Кондратьев, каждые полвека происходит смена долгосрочных циклов и технологических укладов. В это время рождаются новые отрасли, происходит радикальное обновление экономики, появляется целый кластер базисных инноваций. Общество после тяжелого кризиса переживает процесс инновационного обновления, который охватывает все отрасли экономики. Почему это сейчас так актуально? Для этого есть несколько причин. Пятый технологический уклад после кризиса 2001-2002 гг. перешел в нисходящую стадию. И поэтому необходимо приспосабливать мировой рынок к новым требованиям, к новым видам продукции, к новым технологиям, осуществлять технологический переворот. Видимо, такое обновление в авангардных странах займет лет двадцать, а потом окончательно утвердится шестой технологический уклад, который будет диктовать свои требования и в области орудий труда, и в области энергетики, и в области предметов труда, опираясь и на прошлые научно-технические достижения. Что касается России, то есть дополнительная актуальность этой темы. Дело в том, что в период кризиса 1990-х гг. Россия, которая в 1980-е гг. отстала в обновлении своей экономики на базе пятого технологического уклада, по сути дела прекратила инновационные обновления основного капитала. За восемь лет объем инвестиций в основной капитал уменьшился в пять раз, а в сфере материального производства – в семь раз. Основные фонды, особенно активная их часть, имеют высокую степень физического износа 60%-70%. С помощью таких фондов невозможно производить конкурентоспособную готовую продукцию. А если нет конкурентоспособной продукции, то нет продажи на внутреннем и внешнем рынке, нет доходов для рабочих, прибыли для предпринимателей, налогов для государства. К сожалению, и в фазе оживления экономики у нас процесс обновления основного капитала замедлен, технологический кризис продолжается. Сейчас кардинально необходимо обновление производства на базе инноваций. Причем инноваций не просто улучшающих и расширяющих прежде известные технологические идеи, а инноваций – базисных, кардинальных, которые позволят реализовать стратегию инновационного прорыва. Только в этом случае Россия сможет не только укрепить, но и расширить свои позиции на внутреннем и внешнем рынке, обеспечить устойчивые темпы экономического роста. Если этого не будет, то любое падение мировых цен на нефть приведет к тому, что доходы резко сократятся, и Россия опять окажется в таком положении, что ей будет нечего вывозить в обмен на то, что она ввозит. Сейчас темпы роста внешней торговли составляют 16-17% в год при росте ВВП – 6%. Мы втягиваемся в глобальную экономику, но без инновационного обновления, без такого прорыва – нам будет просто нереально удержаться даже на тех позициях, которые мы сейчас имеем. Есть разные уровни инноваций, которые принципиально отличаются по характеру, уровню новизны, длительности и последствиям нововведений. Как можно отличить, инновационное или нет какое-то внедрение, ведь это может быть и псевдоинновацией, и антиинновацией? Вы совершенно правы, потому что слово инновация – это такое понятие, которое объединяет и Божий дар, и яичницу. Божий дар – это прорыв к новым поколениям техники и технологий, который дает скачок и в потребительских свойствах, и в уровне снижения издержек на единицу полезного эффекта. Такого рода базисные инновации осуществляются далеко не каждый год в широких масштабах, они требуют радикальной перестройки, требуют поддержки государства. Потом, когда этот прорыв сделан, он подкрепляется улучшающими инновациями, которые принципиально новую продукцию, распространяют, дифференцируют применительно к требованиям разных сфер потребления. Позже наступает время микроинноваций и псевдоинноваций, когда улучшают устаревшую технику, тем самым закрепляя технологическую отсталость. А бывает и такое, когда развитие получают антиинновации, то есть когда движение идет не вперед, а назад. Скажем, наши неолиберальные реформы, о которых в свое время столько было разговоров, в значительной мере были грандиозной антиинновацией, только не в области технологий, а в области экономики и в системе функционирования всего хозяйства. Поэтому нужно применять дифференцированный подход, надо знать, на что именно ориентироваться, надо понимать взаимосвязь между инновациями по стадиям технологических и экономических циклов. Относительно того, как различать инновации. Был заказ от Минпромнауки по разработке положений об инновационно-технологической экспертизе инновационных проектов. Сейчас, когда идут инновационные проекты, никто по-настоящему не занимается инновационной экспертизой. Мы предложили проект постановления правительства и методику, как это делать. Я лично вручил проект в руки Михаилу Фрадкову на заседании Совета по конкурентоспособности, но, к сожалению, ответа не последовало. А между тем, нужны очень четкие критерии, какую продукцию стоит поддерживать государству, чтобы осуществить инновационный прорыв, повысить конкурентоспособность экономики, нужно четко понимать, к какому она будет относиться поколению, к какому укладу. Есть четкая ритмика, она дифференцирована по разным отраслям, но в то же время она имеет мировую тенденцию, – и это все необходимо учитывать. Когда мы говорим – пятое поколение самолетов, все понимают, что это такое, когда говорим по другим отраслям, то здесь нужно, чтобы прислушивались к науке при выработке такого рода механизмов дифференцированного подхода к управлению инновационными процессами. Есть такая триада технологического процесса – изобретение, инновации, инвестиции. Есть еще один критерий при оценке и соблюдении национальных интересов. Дело в том, что исходным пунктом для инноваций служат идеи, которые порождает наука. Часто это – фундаментальная наука, крупные идеи, которые могут сделать лавину открытий, скажем, та же квантовая теория, или то, что связано с лазерной техникой. Второй этап - когда появляются кластеры изобретений, то есть способы практического использования новых идей в тех или иных конкретных сферах воспроизводства. Для этого существует очень четкий механизм, всемирно признанный – патентование. Это – единственная гарантия того, что действительно продукт или технология имеет мировую новизну. Но, к сожалению, у нас только четверть вновь созданных так называемых передовых технологических процессов имеют патенты на изобретения и только 2,5% применяемых – имеют патенты на изобретения, то есть это в основном неконкурентоспособное старье. И самая большая беда, что в существующем механизме тяжесть патентования в основном перенесена на самих изобретателей, государство перестало поддерживать изобретательский процесс. И поэтому, когда показывает Андрей Караулов, что хранятся изобретения на миллиарды долларов в здании патентного ведомства, то папки эти лежат, но они не востребованы нашей экономикой и не востребованы нашим государством. Поэтому, к сожалению, пропадает огромное количество патентов, и тем самым не обеспечивается конкурентоспособность вновь создаваемой продукции. Какова роль государства в инновационном процессе? Государство должно, прежде всего, отбирать наиболее перспективные результаты научно-технических исследований, отбирать наиболее эффективные изобретения, и оказывать крупную поддержку тем изобретениям, которые производят инновационный прорыв. Дело в том, что базисные инновации обычно требуют крупной государственной поддержки, потому что частный бизнес, в связи с тем, что здесь очень высокий риск, межотраслевое применение, длительные сроки окупаемости, неохотно вкладывает средства. А вот на паях с государством он будет более решительным. Примером могут служить те же США, они провозгласили программу водородной энергетики, они вложили несколько млрд. долларов в стартовое развитие, и теперь частные компании направляют большие средства на освоение водородных автомобилей. Это нормальный процесс. А у нас, к сожалению, государство придерживается такой позиции, что инновационный процесс – это дело частного капитала, в лучшем случае провозглашается политика общей поддержки, развития инфраструктуры. Это ошибочная позиция, которая приводит к потере конкурентоспособности. Сейчас правильно решается вопрос о создании Инновационного фонда. Кстати, в Казахстане он создан несколько лет назад и он работает. Нужно, чтобы этим инновационным фондам была реальная поддержка, были тщательно отобранные базовые инновации, которые смогут обеспечить инновационный прорыв в экономике нашей страны. А что Вы может сказать про образование российского венчурного фонда? Венчурный фонд – это немножко другое. Уже сколько лет у нас говорят о венчурном финансировании, а ведь ещё в 1993 году Евробанк создал в России венчурные фонды, которые не стали по настоящему рычагами инновационного прорыва, хотя было создано одиннадцать венчурных фондов. Только сейчас принято решение о создании российского венчурного фонда. Нужна поддержка инициативы интеллектуалов от науки, малых предпринимателей, но они весь прорыв не сделают. Нужно ясно понимать, что для крупных инноваций необходимы крупные вложения, например, для программ по нанотехнологиям, по водородной энергетике. Сейчас в мире широко идёт вложение средств для формирования основ шестого технологического уклада. Это форма, когда на первых порах, часть затрат берёт на себя государство, потом результаты передаются частному сектору. Ещё один вопрос – что такое инновационная прибыль, инновационная рента? Это тот самый кнут и пряник, который регулирует этот процесс. Пряник, собственно, рыночный, это есть основное достоинство рынка, ради чего его нужно поддерживать. Дело в том, что те предприниматели, которые становятся на инновационный путь, они берут на себя риск, но не из благородных побуждений, а потому, что они, как первые прорвавшиеся на рынок с новым продуктом могут получить сверхприбыль. Сверхприбыль – это инновационная технологическая квазирента, она не постоянная, в этом её достоинство. Пока ты один, или среди тех немногих, кто поставляет продукт высокого качества по более низкой цене, – получаешь сверхприбыль. Потом это начинают широко применять, сверхприбыль уже исчезает, но появляются новые чудаки, которые берутся за следующие инновации. С другой стороны тот, кто отстаёт в этой конкуренции, разоряется, потому что он не может уже уложиться во вновь сложившиеся нормы по затратам, по качеству, то есть без инноваций они вылетают с рынка. И поэтому механизм государственной поддержки должен, с одной стороны, создавать правовые условия для такой конкуренции. С другой – он должен опираться на механизм обоснованного распределения сверхприбыли. Потому что, если кто-то осуществил такого рода инвестиции в инновации, то он не только свой труд использовал, он использовал интеллект нации и т.д. Поэтому правомерно было бы, чтобы он большую долю сверхприбыли отдавал государству. А у нас уравнительное распределение прибыли приводит к тому, что все ставятся в одинаковые условия – и тот, кто впереди, и тот, кто больше получает, и тот, кто меньше. Инновационная активность отечественного малого бизнеса, вопреки мировым тенденциям, очень мала. Эксперты оценивают, что доля инноваций среди малых предприятий составляет менее двух процентов. Что надо сделать, чтобы малые предприятия, которые гораздо мобильнее крупных, смогли достичь успеха в инновационной деятельности, в венчурной индустрии? Видите ли, венчур венчуру рознь. Дело в том, что основная масса наших малых предприятий работает в сфере торговли, где никаких особых инноваций нет. В то же время доля тех, кто занимается малым бизнесом в научно-технической сфере, мала. У нас есть неплохой пример, фонд поддержки малых предприятий в области науки и техники, он очень неплох и даёт поддержку малым предпринимателям. Причём не только на внедрение, но и на разработку, доработку, доведения до внедрений, и в этом отличается венчур от обычного банковского кредитования. Это давно известно, и здесь государство должно выделять какую-то сумму средств на развитие малого инновационного предпринимательства в науке и технике. К сожалению, такого широкого развития, как за рубежом, венчурные фонды у нас не получили. Есть ассоциация венчурной индустрии, есть методики, есть организации, но государство должно вкладывать в них больше средств. И сам частный бизнес у нас тоже очень близорук, то есть он тоже не даёт достаточной поддержки для такого рода малых предприятий, которые по сути дела берут на себя риск прорыва в новые рынки. Потом, когда они прорвались, потом уже крупный бизнес их поддерживает. Сейчас пока у нас много слов про инновации, а фактически реальный механизм действует во многом против инноваций. В своей монографии с Б.Н.Кузыком «Россия-2050: стратегия инновационного прорыва» мы описали механизм инновационного партнерства государства и бизнеса, науки и образования, но формирование такого партнерства идет очень медленно. /, 30.10.06/ |