Госдума приняла поправки в Закон "О науке и государственной научно-технической политике". Насколько документ устраивает ученых? Об этом корреспондент "РГ" беседует с заместителем председателя думского Комитета по образованию и науке, академиком РАМН Сергеем Колесниковым. Российская газета | Ученые опасались, что чиновники постараются урезать самостоятельность академий, превратив их в этакие департаменты науки. Что в итоге? Сергей Колесников | Начнем с того, что вместо прежней записи "академии наук, имеющие государственный статус", теперь сказано "государственные академии наук". В чем разница? Прежняя формулировка предполагала, что академия в значительной степени живет на принципах самоуправления. Можно сказать, что между научным сообществом и государством устанавливалось партнерство. Превращение же академии в однозначно "государственную" можно понимать как ее встраивание в систему государственной власти. РГ | Выходит, что академии постепенно все-таки станут госдепартаментами? Колесников | Не хотел бы предвосхищать события. Тем более что закон дает академиям больше самостоятельности по многим позициям. Скажем, они получают право самим устанавливать численность сотрудников и систему оплаты труда, решать, как расходовать средства. Более того, при сокращении численности деньги, выделенные на очередной и последующие годы, не будут уменьшаться. Правда, численность академиков и членов-корреспондентов теперь будет определяться правительством, которое установит для них и размер выплачиваемых стипендий. Скорей всего, это правильно. Ведь за годы реформ, когда наука оказалась в тяжелейшем положении, число членов академий, как ни странно, существенно возросло. Теперь это будет стабильная цифра. РГ | Ущемление самостоятельности многие ученые видят в предлагавшихся чиновниками новых правилах утверждения устава академий и их президентов. Прошли эти требования или нет? Колесников | В законе прописано главное условие: высшим органом управления академий является Общее собрание. Оно принимает устав и направляет его на утверждение правительства, чего раньше не было. Кроме того, избирает членов академии, президиум и президента. Причем кандидатура президента Российской академии наук направляется на утверждение президентом страны. Что касается, президентов отраслевых академий, то они утверждаются правительством. Вообще ситуация с отраслевыми академиями очень тревожит. Дело в том, что правительство может делегировать право утверждать их уставы и их президентов другим ведомствам. Кто гарантирует, что вслед за этим не последует следующий шаг - передача какой-то из отраслевых академий в отраслевые министерства. Тогда уж точно оно превратится в министерский департамент, а страна потеряет независимый общественно-государственный орган. Я не утверждаю, что подобное обязательно произойдет. Речь о возможных рисках, которые заложены в формулировке. В то же время должен обратить внимание на важный пункт, который нам удалось внести в закон. Теперь академии создаются, реорганизуются и упраздняются федеральным законом только по представлению президента России или правительства. Это принципиальный момент. Раньше академию можно было "кончить" постановлением правительства, теперь требуется закон. РГ | Известно, что академик Жорес Алферов настаивал, чтобы устав академий утверждался не правительством, а президентом. Зачем? Колесников | Здесь есть логика. Президент - высшее лицо государства. Мы знаем, к кому можно апеллировать, если правительство заложило в устав что-то не то. Словом, президент - последний шанс, гарантия от возможных ошибок, которые могут иметь для науки очень серьезные последствия. А правительство - это, в определенном смысле, размытое понятие. Если бы было записано, что устав академий утверждает премьер, тогда ясно к кому обращаться. А так закон делегирует решение важнейшего для всей науки вопроса какому-то чиновнику, "мистеру Икс". И к кому нам обращаться, кому жаловаться? Но, к сожалению, к нашему мнению парламентарии не прислушались. РГ | От академий сегодня требуют, чтобы они активно занимались инновационной деятельностью. Но с другой стороны, им запрещено создавать внедренческие фирмы. Эта коллизия разрешена в законе? Колесников | Действительно, начиная с 1998 года сразу после проверки Счетной палаты, академии не имеют права направлять внебюджетные средства на организацию внедренческих фирм, так как это коммерческая деятельность. Внесенные в закон поправки дают академиям право создавать различные подведомственные организации. Какие конкретно - не сказано, но по умолчанию можно понимать, что любой формы собственности. То есть формального запрета создавать внедренческие фирмы вроде бы нет, а что будет в реальности? Сейчас вряд ли кто-то скажет. В то же время закон наконец-то открывает академиям возможность распоряжаться имуществом, которое они заработали, скажем, выполняя контракты. Теперь мы имеем право распоряжаемся всем этим самостоятельно, без решения государства. Раньше подобное практиковалось, но делалось так, полузаконно. РГ | Больной вопрос для всех академий - сдача помещений в аренду и земля, на которой расположены институты. Что-то новое внесено по этому поводу в закон? Колесников | Жорес Иванович Алферов вышел с неожиданным предложением. Как вы, наверное, знаете, в СМИ развязана настоящая кампания по обвинению академий в неэффективном использовании имущества, в присвоении руководством значительных сумм, полученных от сдачи помещений в аренду. Чтобы раз и навсегда прекратить все эти спекуляции, Алферов предлагает вообще отказаться от аренды. Но это предложение не прошло. А вот что касается земельных отношений, то они изменятся. Кстати, эта проблема для науки важнейшая. Ведь периодически раздаются голоса, требующие лишить академии земельных участков, хотя это и полигоны, и экспериментальные площадки, и участки, где проводят исследования биологи, растениеводы и т. д. До сих пор академиям, имеющим государственный статус, земля передавалась в бессрочное и безвозмездное пользование. Из нового закона данный пункт изъят, и все отношения теперь будут регулироваться Земельным кодексом. Это означает, что государство по своему усмотрению может либо ввести с академиями арендные отношения, либо передать им право управления землей, либо установить платежи и т. д. То есть пока ситуация неопределенная. Все еще предстоит прописать. РГ | Известно, что один из депутатов внес предложение лишить региональные отделения РАН права получать средства напрямую из бюджета. Эту идею поддержали? Колесников | Нет. Так что РАН и ее региональные отделения, а также отраслевые академии являются получателями и распорядителями бюджетных средств. Но в законе появился подводный камень. Там сказано, что средства на фундаментальные исследования выделяются в соответствии с их программой. Однако на следующий год такой программы пока нет. Значит, с финансированием могут возникнуть проблемы. И вообще, что значит такая программа? Если под ней понимают некие результаты, которые надо получить, то это нонсенс. Ведь фундаментальные исследования - это поисковые работы, результат которых непредсказуем. Можно наметить план, что ты будешь делать, но что получится в итоге - планировать нельзя. Так что в этом принципиальном вопросе хотелось бы ясности. РГ | Руководители минобрнауки не раз подчеркивали, что академии никому не подотчетны, с них никто не спрашивает, каких результатов они добились, тратя деньги налогоплательщиков. Теперь спрос будет? Колесников | Да. Все государственные академии обязаны в конце года представлять президенту страны и правительству доклады о состоянии фундаментальных и прикладных работ в России, а также полученных российскими учеными важнейших результатах. Но этого мало. Академии обязаны доложить о своей научно-организационной и финансовой деятельности, а также дать предложения по приоритетным направлениям развития фундаментальных и прикладных наук. Как видим, спрос с науки резко повышается. РГ | Как вы оцениваете этот важнейший для науки закон? Колесников | Честно говоря, учитывая те нападки, которым подвергалась РАН в последнее время, я ожидал закон с большой тревогой. К счастью, после долгих споров и дебатов удалось убрать положения, которые резко ущемляли права, как Общего собрания, так и самих академий. Из более чем ста поправок, поданных депутатами, в документ удалось внести около 30, причем самых принципиальных. Мне кажется, он как минимум не навредит нашим академиям, а такие поползновения, не скрою, были. Думаю, люди действовали не целенаправленно против академий, просто они не ведали что творили. Надеюсь, что закон поможет российским ученым, которые работают в крайне сложных условиях. /, 06.12.06/ |